Бывают встречи, меняющие судьбы мира. Они познакомились в Интернете и продолжили вне экрана. Лилия А., девочка-вундеркинд из пролетарской семьи, училась физике в Москве, потом с Олегом Б., коллегой и мужем, занялась строительным бизнесом…
Добавить в моё избранное
34 мин, 27 сек 2121
Теперь она совладелец фирмы, разъезжает на вороненой иномарке «мечта нувориша», хоронясь в особняках от простого народа. Василий Р. — эзотерик, чуждый царству златого тельца всем образом жизни. Персонажи из разных экологических ниш, вроде эльфов и троллей. Но место встречи изменить нельзя, когда указан адрес доставки.
Лилия и Василий сидят за стойкой бара в гостиной ее подмосковного дома. Рядом вертится кот Джеки — местный аватара священной коровы. У камина — телевизор, напоминающий габаритами космический телескоп, на стене — фотографии Лилии в юности — задумчивой, грустной и демонически обаятельной… Мой дом — мой окоп… За бутылкой вина очередями стреляет беседа.
В. Р. Мне недавно пришел выигрыш в интернет-лотерею на миллион долларов. Я вежливо поблагодарил и подарил их фирме, приславшей подарок. Мошенники тоже достойны награды — хотя бы из их собственнх ресурсов. Они делают мир умнее.
Л. А. Терпеть не могу ложь!… Искренность — смысл слов и поступков.
В. Р. А любовь?
Л. А. Любви без правды не бывает.
В. Р. Ты вряд ли до конца правдива сама с собою. А с другими быть искренними могут одни святые. Или полные идиоты, если занимаются бизнесом.
Л. А. Я им уже практически не занимаюсь. Так, разве что по мелочи… Поднадоел он мне, скучно… Вот философия — это да. Жизнь в царстве свободной мысли после смерти в бизнес-программах.
В. Р… А с чего вдруг такая ломка жизненных ценностей?
Л. А. Сверху явилось. На цифре 37, чуть ли не по Высоцкому, у меня произошло просветление. Как будто родилась заново. Мне открылся высший мир, как он есть.
В. Р. И как он есть?
Л. А. Потрясает на каждом уровне, начиная с низших, материальных. Например, я в итоге чуть все свои сбережения не потеряла. Миллионы вашингтонов. Да и сейчас они у меня под вопросом. Как будто кто-то им грозит указательным пальцем. Не в них, конечно, дело — но и в них тоже. При всей их ничтожности для высшего духа — способ хорошо пожить на грешной земле.
В. Р. Что же всё-таки тебе открылось такое, что грозит отлучением от жалких бумажек с масонским знаком? Если вспомнить рисунок ока Иеговы на долларе.
Л. А. Мне показали, что есть Верховное существо, Всевышний, — в Индии его называют Брахманом. — Он обнимает всё и вся. В Нем все концы и все начала. Помимо Него нет никого и ничего. Он возьмет меня к себе — Там для любого есть место, и для меня в том числе. Надо лишь на земле прожить свое земное время достойно.
В. Р. Это многим открывалось, но не многими раскрывалось. А ты уверена, что это не было яркой галлюцинацией на фоне каких-нибудь стрессов?
Л. А. Галлюцинации — чепуха. Несерьезный аргумент против явления высшей истины. Если это галлюцинация, то она ничуть не уступает реальности. И раз не уступает, она тоже реальность. Может не для всех, но для тех, кто ее принимает всерьез. Для остальных закрыта их нежеланием и непониманием.
В. Р. Просветление сделало тебя совершенно искренней?
Л. А. Пожалуй. Но не каждую минуту, а порывами. Бывает, что могу вывернуть наружу всё, что спрятано в подсознании. Любую низость, любое потенциальное преступление. А бывает, что замыкаюсь и отрекаюсь. Смотря, какой ангел обнимет и поцелует.
В. Р. Подлить вина?
Л. А. Спасибо, можешь открыть еще бутылку.
В. Р. В смысле ин вискас веритас?
Л. А. Ин винус, а не ин вискас… А то напьемся…
В. Р. А что сейчас живет в твоем подсознании? Попробуй открыть его, как герои Лема открывались Солярису. «Я не Солярис, я только учусь… — но это не важно. Посторонние видят в нас то, что мы сами в себе никогда не увидим, — когда они становятся нашим магическим зеркалом.
Л. А… А зачем это мне нужно?
В. Р. Для познания самой себя. Начало премудрости, где ты варишься в ее собственном соку.
Л. А. Я Аспазия, гетера, жена Перикла, а не Сократ. Но могу побыть и Сократом. А ты что, мое магическое зеркало?
В. Р. Я им стану, когда ты в нем увидишь себя под откровенным углом.
Л. А. Надеюсь, это будет не портрет Дориана Грея?
В. Р. Зависит от того, что ты сама подсознательно закажешь Солярису.
Л. А. Да я уже невольно заказала … Хотя, вроде бы, не хотела…
В. Р. Дориан Грей, герой-злодей?… Ты чувствуешь, что между вами есть что-то общее? Прекрасное лицо для обихода — и ужас на портрете с открытой подноготной?
Л. А. Я много чего в себе чувствую. Только мутно…
В. Р. Ш. Давай в духе адвокатуры дьявола посмотрим на тебя под темным углом. Чтобы пресечь недоделки светлого.
Л. А. Хм… А давай!… Гулять, так гулять.
В. Р. Можешь даже мне подыграть в бичевании — тебе же лучше. Больше знаешь о себе — меньше ошарашат другие.
Л. А… В смысле самопознания? В этом деле Аспазия не хуже Сократа. Временами. У меня теперь всё — временами.
Лилия и Василий сидят за стойкой бара в гостиной ее подмосковного дома. Рядом вертится кот Джеки — местный аватара священной коровы. У камина — телевизор, напоминающий габаритами космический телескоп, на стене — фотографии Лилии в юности — задумчивой, грустной и демонически обаятельной… Мой дом — мой окоп… За бутылкой вина очередями стреляет беседа.
В. Р. Мне недавно пришел выигрыш в интернет-лотерею на миллион долларов. Я вежливо поблагодарил и подарил их фирме, приславшей подарок. Мошенники тоже достойны награды — хотя бы из их собственнх ресурсов. Они делают мир умнее.
Л. А. Терпеть не могу ложь!… Искренность — смысл слов и поступков.
В. Р. А любовь?
Л. А. Любви без правды не бывает.
В. Р. Ты вряд ли до конца правдива сама с собою. А с другими быть искренними могут одни святые. Или полные идиоты, если занимаются бизнесом.
Л. А. Я им уже практически не занимаюсь. Так, разве что по мелочи… Поднадоел он мне, скучно… Вот философия — это да. Жизнь в царстве свободной мысли после смерти в бизнес-программах.
В. Р… А с чего вдруг такая ломка жизненных ценностей?
Л. А. Сверху явилось. На цифре 37, чуть ли не по Высоцкому, у меня произошло просветление. Как будто родилась заново. Мне открылся высший мир, как он есть.
В. Р. И как он есть?
Л. А. Потрясает на каждом уровне, начиная с низших, материальных. Например, я в итоге чуть все свои сбережения не потеряла. Миллионы вашингтонов. Да и сейчас они у меня под вопросом. Как будто кто-то им грозит указательным пальцем. Не в них, конечно, дело — но и в них тоже. При всей их ничтожности для высшего духа — способ хорошо пожить на грешной земле.
В. Р. Что же всё-таки тебе открылось такое, что грозит отлучением от жалких бумажек с масонским знаком? Если вспомнить рисунок ока Иеговы на долларе.
Л. А. Мне показали, что есть Верховное существо, Всевышний, — в Индии его называют Брахманом. — Он обнимает всё и вся. В Нем все концы и все начала. Помимо Него нет никого и ничего. Он возьмет меня к себе — Там для любого есть место, и для меня в том числе. Надо лишь на земле прожить свое земное время достойно.
В. Р. Это многим открывалось, но не многими раскрывалось. А ты уверена, что это не было яркой галлюцинацией на фоне каких-нибудь стрессов?
Л. А. Галлюцинации — чепуха. Несерьезный аргумент против явления высшей истины. Если это галлюцинация, то она ничуть не уступает реальности. И раз не уступает, она тоже реальность. Может не для всех, но для тех, кто ее принимает всерьез. Для остальных закрыта их нежеланием и непониманием.
В. Р. Просветление сделало тебя совершенно искренней?
Л. А. Пожалуй. Но не каждую минуту, а порывами. Бывает, что могу вывернуть наружу всё, что спрятано в подсознании. Любую низость, любое потенциальное преступление. А бывает, что замыкаюсь и отрекаюсь. Смотря, какой ангел обнимет и поцелует.
В. Р. Подлить вина?
Л. А. Спасибо, можешь открыть еще бутылку.
В. Р. В смысле ин вискас веритас?
Л. А. Ин винус, а не ин вискас… А то напьемся…
В. Р. А что сейчас живет в твоем подсознании? Попробуй открыть его, как герои Лема открывались Солярису. «Я не Солярис, я только учусь… — но это не важно. Посторонние видят в нас то, что мы сами в себе никогда не увидим, — когда они становятся нашим магическим зеркалом.
Л. А… А зачем это мне нужно?
В. Р. Для познания самой себя. Начало премудрости, где ты варишься в ее собственном соку.
Л. А. Я Аспазия, гетера, жена Перикла, а не Сократ. Но могу побыть и Сократом. А ты что, мое магическое зеркало?
В. Р. Я им стану, когда ты в нем увидишь себя под откровенным углом.
Л. А. Надеюсь, это будет не портрет Дориана Грея?
В. Р. Зависит от того, что ты сама подсознательно закажешь Солярису.
Л. А. Да я уже невольно заказала … Хотя, вроде бы, не хотела…
В. Р. Дориан Грей, герой-злодей?… Ты чувствуешь, что между вами есть что-то общее? Прекрасное лицо для обихода — и ужас на портрете с открытой подноготной?
Л. А. Я много чего в себе чувствую. Только мутно…
В. Р. Ш. Давай в духе адвокатуры дьявола посмотрим на тебя под темным углом. Чтобы пресечь недоделки светлого.
Л. А. Хм… А давай!… Гулять, так гулять.
В. Р. Можешь даже мне подыграть в бичевании — тебе же лучше. Больше знаешь о себе — меньше ошарашат другие.
Л. А… В смысле самопознания? В этом деле Аспазия не хуже Сократа. Временами. У меня теперь всё — временами.
