Бывают встречи, меняющие судьбы мира. Они познакомились в Интернете и продолжили вне экрана. Лилия А., девочка-вундеркинд из пролетарской семьи, училась физике в Москве, потом с Олегом Б., коллегой и мужем, занялась строительным бизнесом…
Добавить в моё избранное
34 мин, 27 сек 2126
Остальные мои слои бессловесны до следующих раскладов сознания и подсознания. Мы марионетки жизни, puppets of life. И я тоже марионетка, которую подставляет Хозяин. С него и спрос.
В. Р. А как же свобода воли? Без нее нет смысла ставить проблему зла. Никто ни за что не отвечает — некого и наказывать.
Л. А. Вот и хорошо, коли так.
В. Р. Гуманизм — это как-то прилизано-пошло. Хочется полетать над бездной, а в ответ фига. Ползи, как миленький, по вертикали. Захочется пострелять — изволь в компьютерную игру…
Л. А. Семь бед, один обед. Вредить себе, так вредить. Широк человек, надо бы сузить, — сказано Мастером самопознания.
В. Р. В итоге какое-то кидание всех и вся получается. Ты кидаешь других, они кидают тебя, ты кидаешь и их, и себя… Многомерная самокидательная конструкция. Запатентовано и производится по лицензии.
Л. А. Заодно проведем эзотерический эксперимент — посмотрим, может, удастся прорваться сквозь Врата и без билета-выкупа. Чем черт не шутит. — А вдруг?
В. Р. Интересно, какие законы работают при Входе в рай — физика Ньютона или квантовая механика? Стопроцентная предопределенность — или, напротив, вероятность той или иной степени? Может ли в рай попасть демоническое существо? Вроде тех, что продолжают мирно жить в твоей бессмертной душе.
Л. А. Ну, Змей же в раю использовал плод с Древа познания. Значит, сам он был туда вхож. А если вхож он, то есть шанс у остальных.
В. Р. Его оттуда выморили с поношением. Пока не делал гадостей — терпели. А как только, так сразу.
Л. А. Это в иудео-христианской традиции. А в восточной не совсем так.
В. Р. По слухам, Будда обратил часть демонов в буддизм. И теперь они мочат грешников в адских сортирах, мало не покажется. Не брать же праведникам на себя грязную работу.
Л. А. Кому — что… А я недавно защитилась… Диплом назывался «Философско-антропологические исследования мистического познания». Защита у меня проходила — просто цирк — театр абсурда… Потом, когда я с шефом обсуждала детали, он мне сказал: «А что ты хочешь, Лиля, у нас философов-то реально не осталось»…
В. Р. Слушай, а почему бы тебе не написать книгу? Где откровенно изложить твои взгляды. Зачем скрывать? Можем даже начать с очерка наших встреч, ничего не утаивая. Беседы с вывороченным подсознанием.
Л. А. Если ничего не утаивать, может получиться крутая самоподстава.
В. Р. Да, пожалуй, лучше не надо.
Л. А. Ты ничего не понимаешь в вопросах пиара. Самая откровенная и шокируюшая самоподстава делает защищенным от любого удара. Если ты даешь о себе информацию от сих до сих, это розовая водичка. Ну и кому сие интересно? А вот если откровенно шокировать, становишься шахматной фигурой… Не нужно следовать за принятой нормой там, где она не работает. Норму нужно творить, пусть и шоком.
В. Р. Вот прочитает Олег нашу беседу, разозлится очередной раз, наймет юристов — и отнимет у тебя миллионы со знанием дела… А то и к услугам киллера может прибегнуть, если он такой инфернальный, как ты рассказываешь…
Л. А. С какой стати он это прочитает? Он вообще ничего не читает, кроме бизнес-информации.
В. Р. Ну мало ли какие бывают случайности… И потом, человеку вряд ли приятно будет читать подобное — что ты о нем думаешь, пусть подсознательно. Да и твой высокий эротический образ мыслей поймет далеко не каждый…
Л. А. Что до Олега, за него не волнуйся. Ему на меня глубоко наплевать. Он только посмеется, читая всё это. Да еще и продемонстрирует пафосное благородство. Мол, ты обо мне всякие гадости, так вот же тебе в ответ лишь позитив. Это стальной монстр — его ничем не проймешь.
В. Р. То есть весь экстрим в его адрес — от чисто женской обиды и желания пронять… А вдруг он вовсе не такой стальной, как тебе кажется? Вдруг — слаб человек?… И тогда — неприятный исход.
Л. А. Ты до сих пор не понял самого главного. Именно такого исхода я и хочу. Из христианского желания пострадать. Я сознательно на себя наговариваю всякие гадости, чтобы меня распяли. Хоть люди, хоть Всевышний — без разницы. Но ты же знаешь — когда что-то о себе говоришь, этим же в какой-то мере становишься в момент говорения. Слово есть разновидность Дела, чего не поняли Гете и Фауст.
В. Р. Скажешь о себе «грешен» — станешь грешен, даже если был святым? Скажешь о себе «святой» — станешь святым, даже если был грешен?
Л. А. Христианство признает только первую часть из педагогических соображений.
В. Р. Страх божий в тебе тоже?
Л. А. Как человек я много чего боюсь. Как просветленный я не боюсь никого и ничего. Обе стороны во мне прекрасно уживаются… А насчет миллионов… Грубо говоря, пошли они все со своими миллионами!… Пусть подавятся!… Тоже мне, нашли чем испугать… Мне ни смерть, ни нищета уже не страшны. Проехали.
В. Р. Браво, в тебе клокочет яростный революционный дух Че Гевары!
В. Р. А как же свобода воли? Без нее нет смысла ставить проблему зла. Никто ни за что не отвечает — некого и наказывать.
Л. А. Вот и хорошо, коли так.
В. Р. Гуманизм — это как-то прилизано-пошло. Хочется полетать над бездной, а в ответ фига. Ползи, как миленький, по вертикали. Захочется пострелять — изволь в компьютерную игру…
Л. А. Семь бед, один обед. Вредить себе, так вредить. Широк человек, надо бы сузить, — сказано Мастером самопознания.
В. Р. В итоге какое-то кидание всех и вся получается. Ты кидаешь других, они кидают тебя, ты кидаешь и их, и себя… Многомерная самокидательная конструкция. Запатентовано и производится по лицензии.
Л. А. Заодно проведем эзотерический эксперимент — посмотрим, может, удастся прорваться сквозь Врата и без билета-выкупа. Чем черт не шутит. — А вдруг?
В. Р. Интересно, какие законы работают при Входе в рай — физика Ньютона или квантовая механика? Стопроцентная предопределенность — или, напротив, вероятность той или иной степени? Может ли в рай попасть демоническое существо? Вроде тех, что продолжают мирно жить в твоей бессмертной душе.
Л. А. Ну, Змей же в раю использовал плод с Древа познания. Значит, сам он был туда вхож. А если вхож он, то есть шанс у остальных.
В. Р. Его оттуда выморили с поношением. Пока не делал гадостей — терпели. А как только, так сразу.
Л. А. Это в иудео-христианской традиции. А в восточной не совсем так.
В. Р. По слухам, Будда обратил часть демонов в буддизм. И теперь они мочат грешников в адских сортирах, мало не покажется. Не брать же праведникам на себя грязную работу.
Л. А. Кому — что… А я недавно защитилась… Диплом назывался «Философско-антропологические исследования мистического познания». Защита у меня проходила — просто цирк — театр абсурда… Потом, когда я с шефом обсуждала детали, он мне сказал: «А что ты хочешь, Лиля, у нас философов-то реально не осталось»…
В. Р. Слушай, а почему бы тебе не написать книгу? Где откровенно изложить твои взгляды. Зачем скрывать? Можем даже начать с очерка наших встреч, ничего не утаивая. Беседы с вывороченным подсознанием.
Л. А. Если ничего не утаивать, может получиться крутая самоподстава.
В. Р. Да, пожалуй, лучше не надо.
Л. А. Ты ничего не понимаешь в вопросах пиара. Самая откровенная и шокируюшая самоподстава делает защищенным от любого удара. Если ты даешь о себе информацию от сих до сих, это розовая водичка. Ну и кому сие интересно? А вот если откровенно шокировать, становишься шахматной фигурой… Не нужно следовать за принятой нормой там, где она не работает. Норму нужно творить, пусть и шоком.
В. Р. Вот прочитает Олег нашу беседу, разозлится очередной раз, наймет юристов — и отнимет у тебя миллионы со знанием дела… А то и к услугам киллера может прибегнуть, если он такой инфернальный, как ты рассказываешь…
Л. А. С какой стати он это прочитает? Он вообще ничего не читает, кроме бизнес-информации.
В. Р. Ну мало ли какие бывают случайности… И потом, человеку вряд ли приятно будет читать подобное — что ты о нем думаешь, пусть подсознательно. Да и твой высокий эротический образ мыслей поймет далеко не каждый…
Л. А. Что до Олега, за него не волнуйся. Ему на меня глубоко наплевать. Он только посмеется, читая всё это. Да еще и продемонстрирует пафосное благородство. Мол, ты обо мне всякие гадости, так вот же тебе в ответ лишь позитив. Это стальной монстр — его ничем не проймешь.
В. Р. То есть весь экстрим в его адрес — от чисто женской обиды и желания пронять… А вдруг он вовсе не такой стальной, как тебе кажется? Вдруг — слаб человек?… И тогда — неприятный исход.
Л. А. Ты до сих пор не понял самого главного. Именно такого исхода я и хочу. Из христианского желания пострадать. Я сознательно на себя наговариваю всякие гадости, чтобы меня распяли. Хоть люди, хоть Всевышний — без разницы. Но ты же знаешь — когда что-то о себе говоришь, этим же в какой-то мере становишься в момент говорения. Слово есть разновидность Дела, чего не поняли Гете и Фауст.
В. Р. Скажешь о себе «грешен» — станешь грешен, даже если был святым? Скажешь о себе «святой» — станешь святым, даже если был грешен?
Л. А. Христианство признает только первую часть из педагогических соображений.
В. Р. Страх божий в тебе тоже?
Л. А. Как человек я много чего боюсь. Как просветленный я не боюсь никого и ничего. Обе стороны во мне прекрасно уживаются… А насчет миллионов… Грубо говоря, пошли они все со своими миллионами!… Пусть подавятся!… Тоже мне, нашли чем испугать… Мне ни смерть, ни нищета уже не страшны. Проехали.
В. Р. Браво, в тебе клокочет яростный революционный дух Че Гевары!
