Буря

Мужчина ухмыльнулся.

— Никак не можешь забыть своего призрака?

Он хотел пошутить, но женщине было не до шуток.

— Если бы ты видел его, — прошептала она. — Если бы ты только его видел…

Её тешила надежда на чудо. Хотелось просто сидеть и ждать помощи. Но мужчина понимал, что никакой помощи они не дождутся. Надо было вставать и идти. После короткого спора ему всё-таки удалось убедить свою спутницу, и они направились вверх по склону.

Поход, как и предсказывала женщина, получился тяжелым. Не привыкшие ходить босиком, они быстро искололи себе ноги о торчавшие из земли камешки и острую траву. Женщина бурчала:

— Говорила я тебе, нечего соваться в море. Сезон дождей — не шутка. Приспичило, теперь вот расхлебывай. Приключений ему захотелось…

Мужчина угрюмо молчал. Знойный тропический ветерок трепал на нём измазанную в траве и глине гавайскую рубашку, солнце немилосердно жгло загорелые руки. Он несколько раз оборачивался к спутнице, протягивая ладонь, чтобы помочь взобраться, но женщина каждый раз с гордым видом отвергала его помощь. Наконец, добравшись до вершины, мужчина окинул взором окрестности и глубоко вздохнул:

— Н-да.

Островок имел вытянутую с востока на запад форму, чётко посередине вспучиваясь продолговатым холмом высотой метров пятьдесят и длиной километра в два. Северная часть — та, куда бурей выбросило людей — была покрыта лугами, а южная радовала глаз густым тропическим лесом, звеневшим от птичьего щебета. Вокруг же, куда ни кинь взор — сплошная лазурь волн, и безоблачное синее небо, словно большое эмалированное блюдо, накрывшее тарелку.

— Ну что? — обернулся мужчина к своей спутнице. — Двинули вниз? — он кивнул на чащу.

— Погоди, — женщина поморщилась, — дай отдохнуть.

Она присела на теплую, нагретую солнцем траву, вытянула израненные ноги

— Как же хочется есть! Робинзоны чертовы. Ну вот что мы теперь будем делать?

И вдруг, словно отвечая на её вопрос, заросли папоротников на склоне раздвинулись, и из них вышел пожилой краснорожий бородач в сопровождении смуглой молодой женщины с растрепанными и выгоревшими волосами до пояса. На мужчине была белая залатанная в нескольких местах рубаха и холщовые штаны, на женщине — старое платье желтого цвета, едва прикрывавшее колени. Платье было порвано в нескольких местах, но женщину это, как видно, нисколько не беспокоило. Разбитые сандалии туземцев шуршали порванными подмётками. Бородач остановился и поднял руку в знак приветствия.

— Здравствуйте, — сказал он по-французски. Улыбнулся щербатым ртом и добавил по-английски: — Добрый день.

— Здравствуйте, — медленно ответил по-французски мужчина.

— Меня зовут Проспер, — представился бородач. — А это — моя дочь Афродита.

— А мое имя — Николай, — оживился мужчина. — Это — моя жена Светлана.

— Прекрасно! — воскликнул бородач. — Николай и Светлана. Вы из России?

— Да. Археологи. Попали в бурю, и вот, оказались на вашем замечательном острове…

— Должен заметить, вы прекрасно говорите по-французски.

— Странно было бы плыть во Французскую Полинезию, не зная здешнего языка.

— Вы правы. Но все равно ваш французский безупречен.

Проспер помолчал, созерцая своих гостей. Потом сказал:

— Вы, наверное, проголодались и хотите пить?

Николай переглянулся с супругой.

— Признаться, да.

— Мне будет приятно угостить пришельцев из далекой страны. Прошу вас, следуйте за мной.

Он развернулся и, поманив за собою русских, исчез в зарослях. За ним прошлепала и девица, развязно улыбнувшаяся Николаю.

Гости двинулись было за ними, но уже через несколько шагов, мыча от боли, повалились на траву. Николай, ругаясь сквозь зубы, выдирал из ступни колючки, Светлана шипела, потирая пятку. Проспер обернулся, сочувственно поджал толстые губы.

— Вам трудно идти? Возьмите мои сандалии.

— А как же вы? — спросил Николай.

— Пустяки. Я привык бродить босиком.

Он с готовностью отдал археологу свою заношенную обувь и как ни в чём не бывало зашагал через джунгли. Николай же, пыхтя, поднял на руки жену и двинулся вслед за ним.

— Простите, что не предложил обуться и вашей супруге, — пророкотал француз. — Но у моей дочери не столь грубя кожа, как у меня…

— Мы и так благодарны вам, — ответил Николай, тяжело дыша.

Пот лился с него градом, застил взор. Светлана держала его за потную шелушащуюся шею, оглядываясь с таким видом, будто въезжала в новую квартиру. Вдруг она взвизгнула и, чуть не повалив мужа, спрыгнула на землю.

— Опять он!

— Кто? — растерялся Николай, озираясь.

Сквозь заросли папоротника, скрытая тенью пальмовых листьев, на него уставилась жуткая морда: огромный выпяченный подбородок, губчатые складки кожи, закрывающие правый глаз, уродливые наросты на щеках, а вместо носа — какая-то тряпица.