Буря

— Г-господи боже, — вырвалось у Николая.

Видение это длилось всего миг, затем Проспер рявкнул:

— Пошел прочь! Чтоб я тебя не видел, негодяй.

И чудовищная морда исчезла.

— Кто это? — пролепетал Николай

— Всего лишь мой сын, — скорбно произнес Проспер. — Мой несчастный отверженный сын.

— Что с ним? Он… он болен?

— Ужасная неизлечимая болезнь, из-за которой мы вынуждены были покинуть отчий дом и перебраться сюда, подальше от любопытных глаз. Не бойтесь, он совершенно безобиден. Ему сейчас восемнадцать лет, но по уровню развития он остался глубоко в детстве. Это счастье для него, ведь в противном случае он бы мучился осознанием своего уродства.

— И давно вы здесь живете? — спросил Николай, содрогнувшись.

— Шестой год, — ответил Проспер.

Его дочь беззастенчиво пялилась на русского, широко улыбаясь. Этот беспардонный взгляд начал нервировать обоих супругов. Светлана, отряхиваясь, спросила:

— Он живет с вами?

— Нет, — ответил Проспер. — В другой пещере.

— Так значит, вы живете в пещере!

— Конечно. Самое подходящее место. Сухо, тепло, и прекрасно защищает от ветра.

— А ваша дочь… Она тоже больна?

Проспер бросил ласковый взгляд на Афродиту, поцеловал её в щеку.

— Увы, да. У нее тоже отсталость в развитии. Она почти не говорит. Очевидно, какой-то генетический порок, передавшийся обоим детям.

Русские переглянулись. В хорошую же компанию они попали!

— Это мой крест, — развел руками Проспер. — И я вынужден нести его, раз таково желание Господа.

— А ваша жена? — не отставала Светлана.