Буря

— Я тебе говорил не появляться здесь до темноты, скотина? Говорил? Ты чего приперся? Проваливай, мерзавец, не пугай наших гостей.

Мимо пещеры, отмахиваясь левой рукой и припадая на правую ногу, торопливо проковылял урод. За ним, нещадно колотя его, прошествовал хозяин острова.

— Не надо его бить, это я виновата, — крикнула Светлана. — Мне следовало держать себя в руках.

— Вы ни при чем, мадам, — заверил ее Проспер, возвращаясь. — Я строго-настрого запретил ему появляться здесь до захода солнца. Он нарушил мой приказ и будет наказан.

— Вы уж как-то помягче с ним, — сказал Николай. — Если у него разум двухлетнего ребенка, он не может отвечать за свои поступки.

— Вы правы, — вздохнул Проспер. — Мне стыдно. Понимаете, я связывал со своим первенцем такие надежды… Большим горем было узреть то, что появилось на свет. Мне следует быть сдержаннее. Но за долгие годы я так намучился, что иногда теряю голову.

— Как жестоко обошлась с вами судьба, месье Проспер! — произнесла Светлана.

— Это так. Но не будем унывать. Вы у меня в гостях, и я искренне рад этому, хотя обстоятельства, приведшие вас на этот остров, печальны. Быть может, наша встреча не случайна, и вас послал мне Бог.

— Быть может, — задумчиво кивнула женщина.

Хозяин принялся хлопотать над очагом, а его дочь принесла откуда-то садок свежей рыбы. Усевшись возле входа, она сноровисто принялась чистить её.

— Я огородил недалеко отсюда маленькую заводь, чтобы держать живых лососей и сайру, — пояснил хозяин. — Ещё у меня есть сушеная и копченая треска. Могу наловить раков, набрать устриц на берегу, а в лесу расставлены силки для птиц. Ну и пальмы, разумеется, снабжают орехами и кокосовым молоком. Так что на скудость рациона жаловаться не приходиться.

— А зверей здесь нет? — спросил Николай.

— С ними туго. Когда я сюда прибыл, здесь водилось несколько свинок. Но мы быстро их съели, так что теперь о мясе остается лишь мечтать.

Хозяин снабдил незадачливых русских сандалиями и кое-какой одеждой, рассказал, где можно найти свежую воду, а от каких мест лучше держаться подальше.

Николай хотел было совершить с женой ознакомительную прогулку по острову, но Проспер удержал их. «Новичкам здесь небезопасно, — сказал он. — Ещё провалитесь в какую-нибудь расселину. К тому же в любой момент может налететь шквал. Завтра я сам покажу вам остров».

Ближе к вечеру небо опять затянули низкие черные тучи, поднялся ветер, вдалеке засверкали молнии.

— Как хорошо, что мы послушались Проспера, — радовалась Светлана. — Уж он-то знает причуды местной погоды.

Вскоре зарядил дождь, быстро переросший в ливень. В пещере было сухо и тепло, даже штормовой ветер, поднимавший громадные волны в океане, не долетал туда, разбиваясь о скальный выступ. Как же уютно было сидеть возле костра, запахнувшись в одеяло, и слушать, как внизу ревет прибой, а где-то далеко завывает ураган!

Следующим утром мало что напоминало об отгремевшей грозе. Разве что неподсохшие лужи да остатки воды в выгнутых кверху листьях папоротников свидетельствовали о ночной непогоде.

Николай проснулся раньше жены. Выйдя из пещеры, он вдохнул душистый воздух, наполненный свежестью, посмотрел по сторонам и, не заметив никого, направился к кустам. Хозяева уже куда-то исчезли, так что археолог чувствовал себя совершенно свободно…

Облегчившись, он еще раз глубоко вздохнул и хотел было вернуться на площадку возле пещеры, как заметил движение в зарослях. Охваченный любопытством, он подался вперёд, раздвинул листья и уперся взглядом в Афродиту. Девушка тупо пялилась на него, не двигаясь с места, буравила взглядом, как настороженная кошка. Ни единой мысли не читалось на её веснушчатом лице, оно было неподвижно, словно маска. Руки висели как плети, по шее ползла большая муха.

Они постояли некоторое время, потом Афродита взяла Николая за руку и повела за собой в мокрые дебри. Он пошел за нею, очарованный, полный смутного томления. Поплутав по зарослям и изрядно промочив одежду, девица вывела гостя к краю подмытого снизу холма, где за чередой огромных хвощей обнаружилось относительно сухое местечко, усыпанное корой и опавшими листьями. Медленно опустившись на это «ложе», Афродита потянула за собой Николая. Все происходило, как во сне. Странная улыбка француженки и её молчание вызывали у русского безотчетный ужас, однако соблазн был сильнее, и скоро Николай отдался ему. «Будет о чем вспоминать на старости лет, — упоенно думал он, елозя по шумно вздыхающей Афродите. — Лишь бы жена не прознала».

Потом он блаженно перевалился на спину и потянулся. Хотелось лежать и просто смотреть, как листья папоротника купаются в солнечных лучах. Девица поднялась, посмотрела на него с довольным видом, погладила себя по животу.

— Ням-ням, — произнесли ее улыбающиеся губы.