Солдат

Азазел был обезоружен и заключен под стражу в подвал бывшей школы до приезда следователя из федеральной разведки. Как минимум ему грозило увольнение из армии.

Но на следующее утро, промозглое и тревожное, он был найден с дыркой от пистолетной пули во лбу. Оружия рядом не оказалось, а в кармане кителя была найдена записка, адресованная Нику: «Я становлюсь демоном. Но ты должен убить меня еще раз. На моей могиле вырастет красный цветок. Мы еще встретимся, Ник. Капитан Азазел».

Ника допрашивали в политотделе и во внешней разведке, однако ни допросы, ни другие действия комитетчиков ясности не внесли: капитан относился ко всем бойцам одинаково ровно и обо всех был подробно осведомлен по личным делам.

Выяснилось, что на гражданке у капитана нет не только близких, но даже прописки: с училища армия стала ему и семьей, и домом. Поэтому было принято решение захоронить его здесь же, в рапорте указать причиной смерти «неосторожное обращение с оружием», а записку — уничтожить. Ходили слухи, что машина главы администрации была с «начинкой», но кто проверил? Кто передал капитану пистолет и кто его затем забрал, также осталось тайной, потому что во время ночного обстрела охрана была снята, так как атака врагов была неожиданно мощной.

Роту вскоре расформировали. А через полгода Ник был комиссован по ранению. Ранение было неопасным: пуля задела подключичную артерию, ток крови удалось остановить прямо на поле боя. Но до окончания службы оставалось всего ничего и психиатр, побеседовав с ним, также настоял на досрочной демобилизации.

Центральная часть Клидена создавала ощущение ранее виденного: забетонированная площадь с фонтаном в середине, торговый центр, здание управы, гостиница. Над дорогой на плакате-растяжке висело номенклатурно-упитанное лицо мэра, баллотирующегося на очередные выборы.

Ник припарковал машину перед баром «Три головастика». Юркие головастики красного цвета метались в мутной пене рекламного экрана. Слева от входа стояла группа мужчин неопределенного возраста и неопрятного вида. Ник подумал, что один из них вполне мог бы быть отцом темноволосого мальчика-драчуна.

— Я машину здесь оставлю. Можно?

Ответом было продолжительное молчание и невыразительные взгляды. Уже открывая двери бара, Ник услышал позади шумный плевок.

За стойкой худощавый небритый тип держал в жилистых руках мухобойку, которую, впрочем, сразу отложил.

— Чего?

Очевидно, это было сокращенное до минимума слов и вежливости приветствие и предложение обслужить.

— Откуда такое название у твоего высокопочтенного заведения? Расчет на перспективу — головастики станут лягушками? Или это три шестерки — Храм Сатаны? Если, скажем, развернуть головастиков вверх хвостами и остановить?

Бармен бросил на стойку листок меню и как бы между делом поправил газовый баллончик на нижней полке витрины.

— Головастиков нельзя остановить. Экран может только погаснуть… Что-нибудь хочешь? Или ты из тех парней, которые считают, что им весь мир задолжал?

— Ты совершенно прав: мне все должны, кроме разве что тебя. Чашку кофе, и сделай лицо попроще, а то морщины появятся.

Пока бармен готовил кофе, Ник изложил причину своего визита в Клиден и узнал, что Влада здесь уже нет.

— Я приехал в эту дыру три года назад, но о таком не слышал. В любом случае он мне неинтересен, как и ты.

— Как скажешь…

Ник не прикоснулся к кофе и вышел из бара. Мужчин неопрятного вида уже не было. Из переднего левого колеса «Мустанга» демонстративно торчало шило, загнанное по рукоятку.

Ник вернулся в бар.

— Мне повредили машину. В Клидене есть полиция?

— Может, сначала рассчитаешься за кофе? — правая рука бармена была под стойкой.

— Да, конечно… Так где полиция? — Ник полез за деньгами.

— Первый и последний хороший совет: не обращайся к ним. Они здесь и закон, и мафия в одном лице. И не любят чужаков. А про шерифа говорят, что в школе только ленивый не отвешивал ему подзатыльники. И если он надел форму, то только для того, чтобы рассчитаться с обидчиками…

— Мне пробили колесо. Есть в вашем чертовом Клидене шиномонтаж?

— Тебе повезло, могли еще разбить стекла, но, видно, не рискнули шуметь. Мой бар за последние полгода обворовывали четыре раза. Только склад взломать не могут. И знаешь, что я делаю сейчас? После закрытия выставляю на витрину несколько бутылок с добавлением цианидов. А шиномонтаж…

Автослесарь был в гараже, который не оставлял сомнения, что основной доход владельца — разборка на запчасти угнанных машин. Движки со спиленными номерами, три десятка бэушных обшарпанных автомагнитол, стопка старых номерных знаков. Демонтаж-вулканизация-установка заняла около двадцати минут. За время работы автослесарь не проронил ни слова, только в конце назвал сумму.