Мир — опасное место, если ты знаешь слишком мало. Патрик Несс, «Поступь Хаоса». От удара тяжелой кроватной ножкой Страж рухнул лицом вперед, и Образ, выпав из его рук, раскололся пополам.
Добавить в моё избранное
32 мин, 20 сек 3295
Старый Джонас сбежал. Получилось довольно глупо: просто один из Стражей, приносящих еду, выронил ключ. Ключ подошел, но хитрые двери не предназначались для отпирания изнутри, и Джонас долго возился с прочным деревом, пытаясь подцепить пальцами косяк и обдирая ногти. Охране до очередного обхода оставалось еще четверть часа, а он уже замер между этажей Левой башни, в тайной нише, которую благословенные предки мудро разместили здесь в незапамятные времена.
В этом месте находился план замка.
Когда-то в замке было всего одно крыло, которое выходило северными окнами к реке, как велели Белоснежные боги. Затем что-то забылось, а где-то Каноны уступили веяниям нового времени, но общие заветы архитектуры остались теми же. Здание многократно достраивалось, возводились новые комнаты, а однажды Государь вдруг распорядился пристроить к Главной башне большую библиотеку, где даже висели настоящие механические часы, одни из пяти на всю страну. Лучшие умы со всех уголков мира съехались на ее открытие в надежде оставить в Храмовом Замке навсегда частицу своей мудрости. Сотни книг были поднесены в дар этому месту. Многие эпосы оказались старыми и почти нечитаемыми, и одним из путей канонической церкви и ее служителей был путь Восстановления.
В библиотеке Джонас как один из архивариусов пути Восстановления проводил большую часть своего времени. Там всегда хватало работы. Тихое бдение над книгами всегда его успокаивало. В старом мире вообще было много покоя.
Пока не появились нечестивые Стражи.
С ними в привычный Джонасу мир пришла ересь. Спешно была организована Инквизиция, это новое слово пришлось изобрести спонтанно, к тому же, никто не знал, откуда эти самые Стражи появились. Более идиотской ситуации нельзя было себе и представить — они просто стали возникать среди людей, и процесс этот было невозможно остановить, хоть Джонас сам ни разу не признавался себе в этом. Вроде бы, их не было раньше, и никто не мог заметить хотя бы одного Стража, входящего в ворота города, однако их становилось все больше. С виду такие же, как все, иногда в одеждах Белоснежной церкви, иногда похожие на стражников или простых горожан, они начали захватывать город, вылезая, словно из-под земли. Неизвестно, можно ли было пресечь чуму вовремя, но, видят боги, они пытались.
Джонас нашел, что искал. В этой части замка он бывал редко, но план указывал, что ниже ярусом этаж разделяется надвое так, что зал отдыха Стражей можно обойти стороной по одному из двух боковых коридоров. Вечером, когда стихали крики одурманенных ядами узников, когда Стражи переставали пытать несогласных, когда прекращались долгие беседы оставшихся горожан и агентов в главном зале, — эти долгие, сводящие с ума разговоры на ужасные темы, — замок как будто вымирал. Тюремщики нового мира не проявляли особой активности в вопросах охраны — похоже, они вообще не сильно опасались побега. Иначе как объяснить этот дурацкий случай с ключом? Но вместе с тем, понадобись вдруг внезапное наведение порядка, — в этом Стражи всегда полагались только на себя, и теперь помоги ему боги, если он попадется. Даже думать об этом не стоило.
Надзиратель, приносящий еду, всегда что-то в нее подмешивал. Это было очевидно — на старости лет у Джонаса обострилось обоняние, и он ни с чем не мог спутать камфарный запах белой мази, на которой шарлатаны главного лекаря в старом мире разводили свои пилюли. После поедания похлебки он впадал в глубокий сон, в котором ему приходили чудовищные видения. Там он поклонялся собственному Грязному Образу, шепча неслыханные заклинания, там он сам становился Стражем, он сидел в кругу таких же Стражей за круглым столом, исчерченным контурами материков и морей с незнакомыми очертаниями, он ел их еду, он обсуждал с ними их преступления, он спускался в подвал и видел вместо своих недавних соседей химер с нечеловеческими лицами. Тогда он брал Сжигающий Жезл и бил, бил их до полусмерти и плевался в них ядом, как это делали Они, и ломал им кости… а потом все сливалось в сплошную мешанину тяжелого кошмара, имевшего лишь одну цель — подавить его волю, и сделать его подобным Им.
Тогда он перестал есть. Покорно принимая свою миску, он неторопливо обтирал ложку, садился на соломе в своем углу, принимался за еду, но стоило надзирателю уйти, как все проглоченное и непроглоченное уходило в сточную канаву, в Канал. Маленький кусок хлеба от каждой кормежки да ведро с грязной водой в углу — вот все, чем он мог довольствоваться, если хотел остаться самим собой. Постепенно разум его очистился.
Сегодня шел одиннадцатый день его голодовки.
… Когда это началось, то происходило крайне быстро, но истинные масштабы бедствия стали понятны только после той памятной обедни пять или шесть месяцев тому. Белоснежные боги велели молиться в общем зале каждый полдень, и вот Джонас снова, который уже раз преклонял колено перед алтарной трибуной. Старенький настоятель Клаус Почтенный медленно взобрался на самый ее верх и начал вступительную речь.
В этом месте находился план замка.
Когда-то в замке было всего одно крыло, которое выходило северными окнами к реке, как велели Белоснежные боги. Затем что-то забылось, а где-то Каноны уступили веяниям нового времени, но общие заветы архитектуры остались теми же. Здание многократно достраивалось, возводились новые комнаты, а однажды Государь вдруг распорядился пристроить к Главной башне большую библиотеку, где даже висели настоящие механические часы, одни из пяти на всю страну. Лучшие умы со всех уголков мира съехались на ее открытие в надежде оставить в Храмовом Замке навсегда частицу своей мудрости. Сотни книг были поднесены в дар этому месту. Многие эпосы оказались старыми и почти нечитаемыми, и одним из путей канонической церкви и ее служителей был путь Восстановления.
В библиотеке Джонас как один из архивариусов пути Восстановления проводил большую часть своего времени. Там всегда хватало работы. Тихое бдение над книгами всегда его успокаивало. В старом мире вообще было много покоя.
Пока не появились нечестивые Стражи.
С ними в привычный Джонасу мир пришла ересь. Спешно была организована Инквизиция, это новое слово пришлось изобрести спонтанно, к тому же, никто не знал, откуда эти самые Стражи появились. Более идиотской ситуации нельзя было себе и представить — они просто стали возникать среди людей, и процесс этот было невозможно остановить, хоть Джонас сам ни разу не признавался себе в этом. Вроде бы, их не было раньше, и никто не мог заметить хотя бы одного Стража, входящего в ворота города, однако их становилось все больше. С виду такие же, как все, иногда в одеждах Белоснежной церкви, иногда похожие на стражников или простых горожан, они начали захватывать город, вылезая, словно из-под земли. Неизвестно, можно ли было пресечь чуму вовремя, но, видят боги, они пытались.
Джонас нашел, что искал. В этой части замка он бывал редко, но план указывал, что ниже ярусом этаж разделяется надвое так, что зал отдыха Стражей можно обойти стороной по одному из двух боковых коридоров. Вечером, когда стихали крики одурманенных ядами узников, когда Стражи переставали пытать несогласных, когда прекращались долгие беседы оставшихся горожан и агентов в главном зале, — эти долгие, сводящие с ума разговоры на ужасные темы, — замок как будто вымирал. Тюремщики нового мира не проявляли особой активности в вопросах охраны — похоже, они вообще не сильно опасались побега. Иначе как объяснить этот дурацкий случай с ключом? Но вместе с тем, понадобись вдруг внезапное наведение порядка, — в этом Стражи всегда полагались только на себя, и теперь помоги ему боги, если он попадется. Даже думать об этом не стоило.
Надзиратель, приносящий еду, всегда что-то в нее подмешивал. Это было очевидно — на старости лет у Джонаса обострилось обоняние, и он ни с чем не мог спутать камфарный запах белой мази, на которой шарлатаны главного лекаря в старом мире разводили свои пилюли. После поедания похлебки он впадал в глубокий сон, в котором ему приходили чудовищные видения. Там он поклонялся собственному Грязному Образу, шепча неслыханные заклинания, там он сам становился Стражем, он сидел в кругу таких же Стражей за круглым столом, исчерченным контурами материков и морей с незнакомыми очертаниями, он ел их еду, он обсуждал с ними их преступления, он спускался в подвал и видел вместо своих недавних соседей химер с нечеловеческими лицами. Тогда он брал Сжигающий Жезл и бил, бил их до полусмерти и плевался в них ядом, как это делали Они, и ломал им кости… а потом все сливалось в сплошную мешанину тяжелого кошмара, имевшего лишь одну цель — подавить его волю, и сделать его подобным Им.
Тогда он перестал есть. Покорно принимая свою миску, он неторопливо обтирал ложку, садился на соломе в своем углу, принимался за еду, но стоило надзирателю уйти, как все проглоченное и непроглоченное уходило в сточную канаву, в Канал. Маленький кусок хлеба от каждой кормежки да ведро с грязной водой в углу — вот все, чем он мог довольствоваться, если хотел остаться самим собой. Постепенно разум его очистился.
Сегодня шел одиннадцатый день его голодовки.
… Когда это началось, то происходило крайне быстро, но истинные масштабы бедствия стали понятны только после той памятной обедни пять или шесть месяцев тому. Белоснежные боги велели молиться в общем зале каждый полдень, и вот Джонас снова, который уже раз преклонял колено перед алтарной трибуной. Старенький настоятель Клаус Почтенный медленно взобрался на самый ее верх и начал вступительную речь.
Страница
1 из 11
1 из 11
