— Посмотрите, как тихо, хорошо! — уговаривала меня маклер. Пожилая латышка, в больших, на пол-лица очках, делающих ее похожей на черепаху из старого мультика. Начесанные по старой моде едва тронутые сединой волосы, торчали высокой шапкой, опасно покачиваясь при каждом повороте головы. — Все как вы и просили. Тихий район, тихие, спокойные соседи…
Добавить в моё избранное
32 мин, 11 сек 11607
— Знаете, говоря о тихих соседях, все же подразумевал нечто… другое.
Произнося эти слова, я бросил многозначительный взгляд в окно. Там, прямо через дорогу, расположилось заснеженное кладбище. Редкие голые деревья печально опустили посеребренные костлявые ветви над земляными холмиками, надежно укрытыми толстым слоем белого снежного пуха. И над всей этой картиной, золотая луковица купола церкви, увенчанная вычурным золотым же крестом.
Одинокие фонари, скрипя, покачивались на ветру, едва разгоняя ранние зимние сумерки, и причудливо искажая очертания деревьев, кустов, и редких прохожих. Сильный ветер, тоскливо завыл в печной трубе, нагоняя на сердце жуть. Но разве такая мелочь может смутить сотрудника агентства по найму недвижимости?
— Только не говорите мне, что вы верите в суеверия! — рассмеялась она. Блеснув стеклами, поправила очки, смахнула с рукава сиреневого махерового свитера невидимую пылинку, и как можно убедительнее продолжила: — Ваш сосед — милейший человек! Я имею в виду соседа по дому. Человек он глубоко верующий, порядочный. Шума от него точно никак не будет. Никто вам не помешает писать ваш диплом.
— Диссертация. Я пишу диссертацию.
— Ну и ее никто не помешает написать. Соглашайтесь!
Как и большинство людей ее поколения закончивших советские школы и институты, по-русски она говорила чисто. Лишь едва уловимый коктейль интонаций и неправильных ударений, подсказывал что русский язык ей не родной.
— Посмотрите, как тихо, спокойно. К тому же, домовладелец делает скидку из-за близости кладбища. Где вы еще найдете такое предложение, за такую цену?
В этом она была права. За половину небольшого домика просили почти в два раза меньше того, что я намеревался отдать за квартиру. К тому же, он понравился мне с самого начала. Недавно крашенные в желтый цвет стены, наглым пятном выделялись на фоне соседних бледно-серых домов. Резные наличники и крыльцо напомнили счастливые летние дни, проведенные в деревне у бабушки. Торчащая из-под сахарной шапки снега труба, заставила сердце екнуть в предвкушении вечерних посиделок с кружкой горячего грога у открытой дверцы печи, где потрескивают охваченные жгучим пламенем поленья. И обязательно кресло качалка, плед укутывающий ноги, и лежащий на коленях ноутбук, подсвечивающий снизу лицо, красное от всполохов огня.
— Как-то неуютно… — сделал я очередную попытку, но маклер, уже опытным глазом определила, что клиент готов, и нужно просто его дожать.
Через полчаса, я поставил свою подпись под договором найма, и получил ключи.
Сосед и правда оказался милейшим человеком. В первый же вечер, мы столкнулись у калитки, разговорились. И, к общему удовольствию, нашли друг друга интересными собеседниками. За чашкой горячего чая с пирожными вец рига1, я узнал, что моего соседа зовут Гирт Луцарс. По образованию философ. Сейчас на пенсии, но продолжает ездить по миру, давая небольшие лекции в университетах. Всю его половину дома, от пола до потолка занимали увесистые книжные полки. Не современное дсп, а надежное, сделанное из настоящего дерева руками мастера, произведение искусства. Названия, тисненые золотом на корешках, абсолютно ни о чем не говорили. Только на нескольких, призвав в помощь все убогие знания латинского, я разобрал слова: Бог, Религия и Господь — Deus, Religio и Domini. Кроме книг, в комнате обнаружилась аккуратно застеленная тахта, потрепанное кресло и массивный письменный стол, сверху обитый зеленым сукном. Ворох бумаг — некоторые совсем ветхие, желтые от времени — опасно наклонился, угрожая осыпаться на столешницу шуршащей лавиной.
— А я диссертацию пишу. Разбираю торможение науки религией в средние века, — откусив пирожное, и наслаждаясь сладкой творожной начинкой, поделился я. — Вообще-то, я питерский, да решил уехать подальше. Сами понимаете, дома друзья, родные… Только соберешься поработать, как обязательно гости пожалуют. Вот и решил сюда, к вам, уехать. Сбережения кое-какие есть, на написание диссертации хватит.
— Диссертация, говорите? — он подвинул ко мне тарелочку с пирожными, предлагая брать еще. — Мою судьбу как раз диссертация изменила.
— Спасибо, — я поблагодарил за угощение. Отказаться от такой вкуснятины было выше моих сил. — Как это — изменила?
Гирт снял со старой газовой плиты покрытый жирной копотью эмалированный чайник, подлил себе и мне горячего кипятка. Из изящного фарфорового заварника, резко контрастирующего своим видом с чайником, плеснул немного крепкой светлой заварки. Мимолетно пахнуло рыбой, но в следующий момент, я уже вдыхал терпкий аромат зеленого чая.
— Собирал материалы, в библиотеках много времени проводил. Время, сами знаете, какое тогда было, но мне повезло. Связи были хорошие. Пробили мне командировку во Францию. Там, работая в, так сказать, библиотека национале2, наткнулся на интересный манускрипт… Потом, пошло-поехало. Так и пришел в церковь, открыл для себя Бога.
Произнося эти слова, я бросил многозначительный взгляд в окно. Там, прямо через дорогу, расположилось заснеженное кладбище. Редкие голые деревья печально опустили посеребренные костлявые ветви над земляными холмиками, надежно укрытыми толстым слоем белого снежного пуха. И над всей этой картиной, золотая луковица купола церкви, увенчанная вычурным золотым же крестом.
Одинокие фонари, скрипя, покачивались на ветру, едва разгоняя ранние зимние сумерки, и причудливо искажая очертания деревьев, кустов, и редких прохожих. Сильный ветер, тоскливо завыл в печной трубе, нагоняя на сердце жуть. Но разве такая мелочь может смутить сотрудника агентства по найму недвижимости?
— Только не говорите мне, что вы верите в суеверия! — рассмеялась она. Блеснув стеклами, поправила очки, смахнула с рукава сиреневого махерового свитера невидимую пылинку, и как можно убедительнее продолжила: — Ваш сосед — милейший человек! Я имею в виду соседа по дому. Человек он глубоко верующий, порядочный. Шума от него точно никак не будет. Никто вам не помешает писать ваш диплом.
— Диссертация. Я пишу диссертацию.
— Ну и ее никто не помешает написать. Соглашайтесь!
Как и большинство людей ее поколения закончивших советские школы и институты, по-русски она говорила чисто. Лишь едва уловимый коктейль интонаций и неправильных ударений, подсказывал что русский язык ей не родной.
— Посмотрите, как тихо, спокойно. К тому же, домовладелец делает скидку из-за близости кладбища. Где вы еще найдете такое предложение, за такую цену?
В этом она была права. За половину небольшого домика просили почти в два раза меньше того, что я намеревался отдать за квартиру. К тому же, он понравился мне с самого начала. Недавно крашенные в желтый цвет стены, наглым пятном выделялись на фоне соседних бледно-серых домов. Резные наличники и крыльцо напомнили счастливые летние дни, проведенные в деревне у бабушки. Торчащая из-под сахарной шапки снега труба, заставила сердце екнуть в предвкушении вечерних посиделок с кружкой горячего грога у открытой дверцы печи, где потрескивают охваченные жгучим пламенем поленья. И обязательно кресло качалка, плед укутывающий ноги, и лежащий на коленях ноутбук, подсвечивающий снизу лицо, красное от всполохов огня.
— Как-то неуютно… — сделал я очередную попытку, но маклер, уже опытным глазом определила, что клиент готов, и нужно просто его дожать.
Через полчаса, я поставил свою подпись под договором найма, и получил ключи.
Сосед и правда оказался милейшим человеком. В первый же вечер, мы столкнулись у калитки, разговорились. И, к общему удовольствию, нашли друг друга интересными собеседниками. За чашкой горячего чая с пирожными вец рига1, я узнал, что моего соседа зовут Гирт Луцарс. По образованию философ. Сейчас на пенсии, но продолжает ездить по миру, давая небольшие лекции в университетах. Всю его половину дома, от пола до потолка занимали увесистые книжные полки. Не современное дсп, а надежное, сделанное из настоящего дерева руками мастера, произведение искусства. Названия, тисненые золотом на корешках, абсолютно ни о чем не говорили. Только на нескольких, призвав в помощь все убогие знания латинского, я разобрал слова: Бог, Религия и Господь — Deus, Religio и Domini. Кроме книг, в комнате обнаружилась аккуратно застеленная тахта, потрепанное кресло и массивный письменный стол, сверху обитый зеленым сукном. Ворох бумаг — некоторые совсем ветхие, желтые от времени — опасно наклонился, угрожая осыпаться на столешницу шуршащей лавиной.
— А я диссертацию пишу. Разбираю торможение науки религией в средние века, — откусив пирожное, и наслаждаясь сладкой творожной начинкой, поделился я. — Вообще-то, я питерский, да решил уехать подальше. Сами понимаете, дома друзья, родные… Только соберешься поработать, как обязательно гости пожалуют. Вот и решил сюда, к вам, уехать. Сбережения кое-какие есть, на написание диссертации хватит.
— Диссертация, говорите? — он подвинул ко мне тарелочку с пирожными, предлагая брать еще. — Мою судьбу как раз диссертация изменила.
— Спасибо, — я поблагодарил за угощение. Отказаться от такой вкуснятины было выше моих сил. — Как это — изменила?
Гирт снял со старой газовой плиты покрытый жирной копотью эмалированный чайник, подлил себе и мне горячего кипятка. Из изящного фарфорового заварника, резко контрастирующего своим видом с чайником, плеснул немного крепкой светлой заварки. Мимолетно пахнуло рыбой, но в следующий момент, я уже вдыхал терпкий аромат зеленого чая.
— Собирал материалы, в библиотеках много времени проводил. Время, сами знаете, какое тогда было, но мне повезло. Связи были хорошие. Пробили мне командировку во Францию. Там, работая в, так сказать, библиотека национале2, наткнулся на интересный манускрипт… Потом, пошло-поехало. Так и пришел в церковь, открыл для себя Бога.
Страница
1 из 10
1 из 10
