Конец Жопы

Представьте, она стала говорить, что все замечательно, мы готовы им помочь, чем сможем, и тут же полезла в карман за кошельком, достала красненькую, мою кровную красненькую, и им протянула! Вот, мол, вам на сигареты, милые мальчики, и на пиво. Послушав все это, предводитель хулиганов стал собирать слюну по уголкам рта, когда ее набралось достаточно, он плюнул мне под ноги и сказал:

— Не мужик ты, а говеная жопа! Айда, пацаны!

Когда они ушли, оживленно переговариваясь, я боялся посмотреть Аленке в глаза. Мне было стыдно и противно, я чувствовал себя кучей дерьма.

— Господи! Это же Жопа мне под ноги наложил! — думал я.

— Мы же договаривались! — возмутилась моя задница. — И потому ты должен называть меня Мозгом, мужлан.

— А ты молодец! — взяла тут Аленка меня под руку. — Не стал в драку ввязываться, и правильно, зачем нам синяки и прочие неприятности. Смотри, какая луна восходит! Люблю гулять под луной…

Мой нынешний хозяин, то бишь Мозг, от этих слов возгордился и передал мне по нейронам:

— Учись мужлан! Кулаки не расшиблены, глаз не заплыл и в пах ботинком не получили! Учись! В умении разрядить ситуацию — истинная мудрость мужчины.

Я ему не ответил. Что говорить, если сделать ничего не в силах? Руки с кулаками — его, то есть, Жопы, ноги — его, желудок — его. Даже говорит за меня. А через две недели вообще меня в голове не останется, и родится новый человек. Он далеко пойдет. Устоится на престижную работу, коллег всех подсидит и оклевещет, начальству вылижет жопу, и пойдет наверх, от одного высокого кресла к другому. Его будут добиваться девушки и женщины, ему будут давать пощечины, а он — подавать на обидчиков в суды и выигрывать их с превеликой отрадой. Еще он нарожает множество жоп обоего пола…

— Ты что молчишь? — спросила тут Аленка, все это время что-то мне, то есть Жопе сообщавшая.

— Да что-то голова у меня дурная… — ответила она, имея в виду меня.

— Это погода меняется, видимо, ты метеорологически зависимый. Вот тебе таблетки, — покопавшись в сумке, вынула плашку.

— Спасибо! Но я таблеток стараюсь не принимать, пользы от них столько же, сколько и вреда. Говорят, сами врачи вообще никаких лекарств не принимают.

— Ты умный! — спрятала таблетки в сумочку. — А вот мой дом, тот, который кремовый. Завтра, значит, в кино идем?

— Да, — ответил Жопа, а я попытался поцеловать Лену в щечку.

— Какой ты прыткий! — отстранилась, смеясь. — Подожди немного, я еще не решила, стоит ли с тобой целоваться.

Мы расстались, договорившись о времени и месте завтрашней встречи. Шли домой молча, каждый думал о своем. Я — о том, что Жопа сел мне на голову, а он думал, чем бы таким меня из головы побыстрее вытравить, да так, чтобы ничто нужное не пострадало. В общем, нам было о чем подумать. Но погода была замечательная, воздух пах цветами, в небе тихо светила луна. Глядя на нее, невозможно было думать, что с тобой вот-вот может случиться что-то нехорошее, и жизнь пойдет прямиком коту под хвост.

Утром в дверь позвонили, я открыл и увидел дочь Наташу. В середине месяца она всегда приходит за деньгами…

С дочкой у меня трагедия. Она от Светы, точнее, от ее матери, Вероники Александровны. Вы знаете, есть на свете такие женщины-ведьмы — их много, они всю свою жизнь только тем и занимаются, что переделывают под себя окружающих, чтобы те стали изнутри точно такими же как они. Так вот, эта Вероника Александровна, несчастная и злая потому женщина, из таких людей. Она всех родственников сделала несчастными и недобрыми, включая мать и отца. Муж ее один сопротивлялся, не хотел становиться таким, так она его околдовала, потенции лишила, чтобы много не смеялся и с ней не жил, а потом и ноги отняла, чтобы сидел дома под полной ее властью и бутылочку себе на радость купить не мог. А с дочерью Светой получилось колдовство на славу, та легко несчастной стала и зависимой до тайных слез, потому и со мной сошлась, чтоб я ее от материнского колдовства освободил. Не получилось у меня освободить навсегда, так, на несколько лет, пару месяцев и несколько дней. Но и у тещи не получилось сделать меня несчастным и злым, потому и развела нас со Светой, чтобы доченькой моей, с которой мы не разлей вода были, вплотную заняться.

С Наташей у нее получилось. Вероника все свое колдовство на голову внучки колуном опустила. Какое колдовство? Да простое! Во-первых, заставила внучку голову мне отрезать. Да-да, отрезать голову папы на всех фотографиях, вы помните, я говорил вам, кем дочери без отца вырастают и даже без его улыбающихся фотографий. Во-вторых, стала внучке за все платить. Завтрак съела без разговоров — рубль, за обед — два. За пятерку по математике — три рубля, по английскому — пять. Это «во-вторых» — страшная штука, она человека изнутри банкнотами обклеивает, и он банкомату племянником внучатым становится, не человеком.