Кто знает, что ты можешь увидеть, спустившись в подвал своего дома?

Спустя двадцать минут мы вышли к озеру.

Его поверхность была покрыта льдом, недавно установившимся и тонким — повсюду были видны темные пятна проталин. Следы подходили к самому берегу. Очевидно, человек некоторое время стоял у кромки воды, а потом направился к мосту.

Мост действительно обледенел. Сейчас в темноте при ярком лунном свете он напоминал обломок технократической цивилизации гигантов. Циклопическое ржавое сооружение, с прогнившими перилами и местами обвалившимся настилом, из-под которого торчали ребра арматуры. Казалось безумием, что кто-то мог решиться перебраться по нему на другой берег. Но дезинсектора это, похоже, не остановило. Следы подходили к мосту и терялись на отполированном ветром льду.

Там мы постояли еще несколько минут. Следователь задал мне очередную порцию вопросов. Один из них касался причин, по которым я сам убираю дом. И я рассказал. Рассказал о том, как вымотался на работе, какой бедлам сейчас у меня дома и как важен для меня этот краткий отпуск, когда я могу отдохнуть, побыть один.

Он слушал молча и не перебивал, лишь иногда вставляя сочувствующие фразы. Потом мы снова вернулись к фургону.

— Как у вас тут? — спросил следователь.

— Кое-что есть, Владимир Петрович.

— Когда закончите, подъезжайте … Какой у вас адрес? — спросил он меня.

— Пришвина, 21.

— Пришвина, 21. Подберете меня.

— Давайте посмотрим, что он у вас оставил, — предложил следователь, и мы двинулись по направлению к дому.

На развилке он еще раз внимательно осмотрел следы протектора. Кивнул. Попросил у меня телефон дезинсектора и принялся изучать список звонков. На этот день был только один — из конторы. Больше ничего. Сам пропавший никому не звонил.

У поворота, из которого вновь показались следы дезинсектора, он остановился и некоторое время их разглядывал. Спросил меня, можно ли выйти на эту дорогу от моста. Я сказал, что можно. От моста можно выйти куда угодно.

След привел нас к моим воротам. Я полез в карман за ключом.

— Его следы подходят к воротам, но не ведут обратно, — заметил следователь. — Что имеем? Имеем, что единственное этому объяснение, предположить, что он прошел на участок.

— Это невозможно, — запротестовал я. — Я закрываю ворота.

— А на участке точно нет следов?

— Дорожка расчищена. А там, где лежит снег, никаких следов нет. Я бы увидел.

— Но не мог же он исчезнуть отсюда? Куда-то он делся. Какое самое логичное предположение? Он открывает ворота, заходит на участок, а, раз на снегу нет его следов, то заходит в дом.

— Это невозможно! — решительно возразил я. — Дом закрыт. Да и я был там в то время. Я бы услышал.

— Вы говорили, что пылесосили. Могли и не услышать.

— Нет. Он точно не был в доме.

Мы замолчали.

— Ладно, — сказал, наконец, следователь. — Давайте посмотрим, что он там у вас оставил.

Мы прошли в дом. Следователь взял сумку и внимательно ее осмотрел. Там было множество аэрозольных баллончиков, расфасованные в пакеты разноцветные капсулы. Бумаги. В том числе и мой договор с отказом.

— У вас чайку не найдется?

— Конечно.

Я пошел на кухню ставить чайник. По мере того, как закипала вода, во мне закипало раздражение. Я не люблю вторжений в мою жизнь. Даже краткосрочных. А это уже затягивается сверх всякой меры. Чайком его теперь пои! А потом еще и орава его припрется. А ведь я тут вообще не при чем! Единственная связь между мной и пропавшим дезинсектором — идиотская шутка. Хотя, как я понимаю, следователь не очень верит в то, что это был розыгрыш. А что тогда?

И чего он там так возится? Уже чайник подходит.

Я уже собрался пойти в прихожую и объявить о том, что вода вскипела, как следователь сам вошел на кухню. Он выглядел озабоченным. Было видно, что он над чем-то размышляет. Без пальто, в мешковатом сером свитере с выцветшим рисунком, он казался каким-то… мятым. Мы устроились на стульях.

— Какая-то каша получается, — сказал следователь. — Вы точно не выходили днем на улицу? Подумайте.

— А что тут думать? Совершенно точно, не выходил. Я весь день дома возился. Убирался.

Я поставил перед ним чашку.

— Спасибо.

— Сахар кладите сколько надо.

Он придвинул сахарницу.

— Он мог вспомнить о сумке и вернуться, — предположил я.

Следователь рассеянно покачал головой.

— Вы спускались в подвал? — неожиданно спросил он.

— Да, вчера. Я включал отопление.

— И конечно, ничего особенного там не увидели.

— Ничего.

Я провел рукой по лбу. В доме было душно.

— Сами чаю не выпьете?

— Нет, я лучше воды.

Я налил себе воды из бутылки в холодильнике.

— Вы целый день проработали в доме?

— Да.