Кто знает, что ты можешь увидеть, спустившись в подвал своего дома?

— Много успели?

— Меньше, чем хотелось бы. Эти события как-то выбили меня из колеи.

— А на первом этаже убирались?

— Да.

— И в бойлерной тоже?

— Нет. Бойлерную я не трогал.

— То есть, с того момента, когда вы спускались в подвал включить отопление, вы в бойлерную не заходили?

— Нет. А при чем тут вообще бойлерная?

— Пока не знаю. Здесь есть телефон?

— Да.

— Вы помните его номер?

-713-56-76.

— А где вы работаете?

Этот идиотский разговор продолжался почти полчаса. Очень болит голова…

В дверь позвонили, и мы вышли в коридор. Я открыл. На пороге стояла его команда.

— Мы закончили, Владимир Петрович.

— Хорошо.

Следователь надел пальто и задумчиво на меня посмотрел.

— Покажите мне ваш подвал.

— Зачем? — удивился я. — Он туда даже не спускался.

— Вы в этом уверены?

— Не понял.

— Не волнуйтесь. Я просто хочу посмотреть подвал.

— Хорошо. Конечно.

Я набросил телогрейку и взял фонарик. В раздражении никак не мог завязать шнурки на кроссовках. Головная боль еще больше усилилась. Кровь гулко колотила по вискам. Я вошел в бойлерную и застыл на пороге. На крышке подвала возвышалась самая настоящая баррикада.

— Что за черт?

— Зачем вы забаррикадировали крышку? — спросил следователь.

— Я ничего не понимаю. Откуда здесь все это?

Тимофей не решался подойти к своей баррикаде. Он понимал, что выдает себя с головой, но страх перед созданием, живущим там внизу, созданием, которое на его глазах убило человека (съело человека!) был сильнее. Он стоял на месте, застывший, словно замерзший.

— Ребята, уберите это барахло, — сказал следователь. Двое подошли к баку и обхватили его.

— Не надо, — выдохнул Тимофей.

— Почему?

— Она все еще внизу.

— Кто внизу?

— Эта тварь. Крыса. Она убила человека.

— Крыса?

— Да огромная крыса.

Тимофей заговорил с воодушевлением.

— Огромная, как сенбернар! Она напала на него! Чуть не напала на меня. Я загородил проход. У нее там нора! Тот человек там. Я имею в виду, там — в норе. Не открывайте! Нужно кого-то вызвать, нужно…

Тимофей сник.

— Продолжайте, — сказал следователь.

Тимофей отступил на шаг. Он почувствовал, как на его плечи опустились руки.

— Вы не понимаете, — пробормотал он.

Бак с грохотом откатился в сторону. Туда же последовал и лист железа. В повале было тихо.

— Дайте фонарик, — сказал следователь. Он посмотрел на Тимофея.

— Я спускаюсь.

Тимофей инстинктивно отступил и уперся в своих конвоиров. Попытался вжаться в них.

— Полегче, парень! Не дергайся.

Внутри него все замерзло.

Несколько минут было тихо. Из легких с хрипом вырывался воздух. Кто-то откашлялся. Скрипнула доска.

В темноте подвала заплясал свет фонарика. Над полом показалась голова следователя. Он посмотрел на Тимофея. Покачал головой.

— Берите его, — сказал он.

Тимофей почувствовал, как удерживающие его руки напряглись. Следователь вылез из подвала.

— Вы задержаны по подозрению в убийстве. Хрень поганая!

Слух Тимофея уловил тихий шорох. Все его тело тут же покрылось холодным потом. Волосы встали дыбом. Он крупно задрожал, сползая на пол. Ноги больше не держали.

— Отпустите, — простонал он. — Вы не понимаете.

И тут из отверстия в полу высунулась отвратительная огромная покрытая короткой черной шерстью голова. Выпученные красные глаза оглядели людей. Приоткрытая пасть демонстрировала большие желтые зубы. По ним обильно текла слюна.

Следователь стоял, не замечая того, что творится у него за спиной. Тимофей закричал и начал биться. Страх утроил его силы. Дрожь прошла. Ему удалось отпихнуть назад своих конвоиров, и он отступил. Потом побежал. Потом закричал. Последнее, что увидели его глаза, была черная тварь, поднимающаяся из темноты, словно ракета. Медленно, она раззявила пасть.

— Я никак не мог его понять, — сказал следователь.

Он поерзал на складном стуле, установленном у проруби, устраиваясь поудобнее. Сегодня клев был плохим, но это мало его заботило. Впервые, за тридцать лет службы он столкнулся с необъяснимым немотивированным безумием. Это дело с убийством дезинсектора почти ввергло его в депрессию. В нем что-то сломалось. Перегорело.

— Все улики были очевидны даже для ребенка. Они лежали прямо на поверхности.

Он помолчал.

— Если бы он стал врать. Если бы стер следы. Но он не сделал ничего! И это сбивало меня с толку. Когда я обнаружил, что след оставлен его ботинками, которые стояли здесь же в прихожей на самом виду!