Бухта утопленника

— Макс. Я профессиональный пловец и обучена спасать утопающих.

Я не знал, как возразить. Тогда требовалось несколько секунд, чтобы остановить Арину, но она мне их не дала и побежала к обрыву. На ходу она скинула на землю жёлтое платье и прыгнула в воду. Я бежал за ней, поскользнулся и упал на край выступа. Мои глаза оказались прямо над морем; меня охватил ужас. Нет, это не страх высоты, не страх увидеть разбитую о камни любимую девушку. В воде было нечто. Это нечто злое и беспощадное. Костя бултыхался в воде, крича в агонии, Арина плыла к нему, но она не замечала то, что видел я. Синее тело с ярко-красными глазами душило Костю. Думаю, это был Хоккунут — злой дух бухты, которого местные жители прозвали Вильгельмом. Хоккунут не подчинялся законам физики, он не раскачивался на волнах, а стоял в воде, держа руки на горле Кости. Резко утопленник впился губами в губы парня. Арина подплывала к Косте в тот момент. Один миг и Костя был отброшен Вильгельмом. Злой дух вцепился в Арину. Его огромные тёмно-синие руки обхватили мою девушку, а чёрные губы поцеловали её поцелуем смерти. Тело Аришы забилось в агонии, она выглядела так, будто захлёбывалась. Костя в то время плыл к берегу изо всех сил.

— Арина! Не плыви к нему! — это слова, которые я помнил. Федя рассказал мне, что я кричал как одержимый. Я кричал каждую секунду, когда она приближалась к злому духу бухты. Тогда видел, как Хоккунут поглотил жизнь моей любви и бросил её на тихие волны Балтийского моря. Я кричал так громко, что Вильгельм посмотрел на меня безумными глазами, горящими пламенем ада. Меня отделяла от него высота — те самые пятнадцать метров высоты, которых я боялся. Те метры отделяли меня от жуткой смерти. Я смотрел в глаза утопленника, пытаясь понять их природу, что сотворило их. Я так и не могу разгадать тайну, которая не даёт мне уснуть третий год. Мы смотрели друг на друга, время для нас застыло. Федя спустился на пляж, где на берегу лежал Костя.

Через пару минут я нашёл в себе силы спуститься на пляж. Я подошёл к Косте. Заметил не сразу, но оказалось Костя и Федя наблюдали за злым духом Вильгельма. Синее нечто спокойно плавало в море, глядя на нас. Было жутко. Мы боялись, что он выйдет на берег, чтобы забрать наши жизни. Вот так трое мужиков, словно мышки стояли перед коброй. С большим трудом нашёл в себе смелость, чтобы говорить с ним.

— Кем бы ты не был! Если ты можешь выйти из воды, выйди и убей меня. Убей меня, тварь!

— Макс! — Федя схватил меня за руку.

— Спокойно! — я отбросил руку Фёдора и сделал пару шагов в сторону моря.

— Если ты можешь выйти, убей меня! А иначе ты не получишь больше никого. Мы не войдём в твою бухту, но отдай нам тела наших девушек.

Прошло пять часов. Хоккунут продолжал плавать возле нас. Вечерело. Федя ушёл к машине. Я и Костя сидели на берегу, глядя в глаза исчадия ада. Периодически я продолжал требовать от злого духа вернуть любимых. Время шло. Костя хотел скорее уйти к машине. Его охватила истерика. Мы продолжали сидеть молча до какого-то момента.

— Макс, — прошептал он. — Прости… Прости… Из-за меня погибла твоя девушка. Оля сама захотела прыгнуть. Мы два дурака стояли друг друга. Я не знал, что может быть так страшно. Прости…

— Кто он? — спросил я, глядя на инородное существо, что люто нас ненавидело.

— Он точно восставший из ада. Там… В воде… Он охватил меня руками словно питон. Затем он вцепился губами в мой рот и стал вытягивать воздух. Я почувствовал, будто тысячи человек жадно глотали воздух из моего тело. Я ощутил боль тысяч людей.

Костю всего заколотило. Он расплакался.

— Спокойно. Спокойно, Костя. Ты не знал… — тяжело успокаивать человека тому, кто сам нуждался в успокоение. Арина умерла у меня на глазах. Я уже тогда потерял рассудок, думал только, как вернуть тело любимой.

— Он страдает. Этот урод страдает, мне даже нечего пожелать ему более страшного. Тысячи… Тысячи душ утопают внутри его злобы. Ему нужен наш воздух.

Звучало ужасно. Костя плакал. Иногда он замолкал. На скалистом выступе появился кто-то с фонариком. Думаю, это был Крапивин. Он постоял минут десять и ушёл. Медленно тянулись ночные часы. Полная луна освещала бухту утопленника. Вильгельм продолжал следить за нами безумными глазами.

Медленно мой мозг разлагался от скорби и гнева. Становилось невыносимо холодно, но я отказывался уходить. Костя вошёл в ступор, он не разговаривал, не двигался, лишь только наблюдал за глазами утопленника.

— Верни нам их тела! Если ты хотел подышать, тварь, ты это сделал. Ты не получишь нас, но прояви хоть немного милосердия, верни их нам! — мой дикий крик раздался в округе. Федя рассказывал мне потом уже, что я яростно кричал на протяжении четырёх часов. Вся деревня слышала мои проклятья. Я изнемогал, бил руками о камни, швырял те камни в воду.

Наступил рассвет. Я и Костя сидели на берегу неподвижно.