Дрожащий человек

Не выбираясь из спальника, Лена выползла в предбанник. Со стороны она выглядела жутковатой мифической полугусеницей. Ёжась, девушка принялась рыться в рюкзаке в поисках предусмотрительно захваченной тёплой кофты. Снова хруст, уже ближе. И тишина — словно кто-то замер в нерешительности, затаился, выжидает, рассчитывает, как рысь, момент для прыжка… Тело словно обдали жидким азотом, сердце окостенело. Девушка так и замерла на четвереньках нелепой недоделанной статуей. «Прячься, прячься же!» — вопил здравый смысл. «Стой, смотри!» — противное хриплое нашёптывание словно транслировалось в ум откуда-то извне.

Словно под гипнозом Лена чуть расстегнула молнию выхода. Сетка прогнулась наружу, чуть приоткрыв обзор. Свет полнолуния посеребрил туман, белой плесенью висящий меж графитово-чёрных стволов. Лес пожрал мрак. Древесная стена, отделяющая ложбину от черничного эдема — последнее, что он позволял разглядеть. Что там?! Ей показалось, или около машины что-то шевельнулось? Или кто-то?! Словно зашуршала палая хвоя. Или это всё нервы? Протяжно зашелестела под резким порывом ветра трава, ожили-заскрипели старушки-сосны. Короткая вспышка в обсидиане неба. Новая струя жидкого азота — в мимолётном свете за стылой дымкой промелькнула нескладная высокая фигура. Господи, кого там ещё принесло?! Снова вспышка — никого. Показалось? Тихо. Лишь скрипят сосны. Напряжённый слух ловит каждый слог в шёпоте кустарников. Ничего. Зашелестел по кронам мелкий дождь, дробно застучал по палатке. Зазвенел под ухом залётный комар. Писк насекомого вернул к реальности. Резко закрылась молния выхода. «Только дождя не хватало» — проворчала про себя Лена, протискиваясь обратно.

Кажется, ей удалось забыться на какое-то время. Лене показалось, пролетело полминуты, прежде чем её вырвал в действительность частый прерывистый звук — кто-то осторожно расстёгивал молнию в предбаннике. Если прежде азотом её обдавали как из ведра, то сейчас будто медленно погружали в ванну с ледяной жидкостью.

Молния взыкнула резко и протяжно. Пол предбанника зловеще зашуршал под чьей-то тяжестью. Рядом шумно сопел Лёша — преломленное через призму страха его дыхание казалось завыванием бурана, погребающего под собой девушку. Ужас навалился сошедшей лавиной, замуровав в спальном мешке, как мумию в гробнице. «Лёша, проснись!» — мысль пойманной птицей панически билась о прутья замороженного страхом рассудка. Но парень не слышал пришельца, уже взявшегося за вторую молнию. Неизвестный больше не осторожничал — решительно распахнулась сетка, и он на четвереньках вполз внутрь — высокий, голый по пояс мужчина в драных штанах из какой-то мешковины. Худое, клиновидное, изжелта-бледное, словно неумело слепленное из папье-маше лицо; впалые глаза с фосфоресцирующими зрачками; тонкие, бескровные губы; бледная, как у трупа кожа, обтягивающая выпирающие кости. Его интенсивно трясло, словно от озноба. На миг он словно расслаблялся, но внимательный взгляд без труда улавливал в затишье мелкую дрожь. Движения его были скованны и дёрганы, видимо из-за охватившего тело колотуна. «Бомж! — пискнула птица-мысль. — Наркоман!»

Ум обледенел, крик сосулькой застрял в горле. Фосфоресцирующие глаза с вожделением сверлят её. Хочется плакать, но слёзы тоже застыли. Пришелец, однако, быстро охладел к ней, плотоядный взгляд упёрся в Алексея, скрюченные пальцы вцепились в лежащую поверх спальника руку.

Парень застонал, но не проснулся. Лена в бессильном ужасе наблюдала, как по лицу любимого разливается бледность, испарина высыпает на лоб, начинают мелко подрагивать члены.

«Нарик» напротив, наконец-то по-настоящему расслабился. Дрожь отпустила, он глубоко и часто задышал, словно от острейшего экстаза, глаза блаженно закатились. На болезненном лице заиграл румянец, тщедушное тело будто наливалось соками, набухало, как надувная игрушка, в которую подкачали воздуха. На Лёшином лице застыла маска боли, дыхание — прерывистое, остро запахло потом.

Сердце в отчаянии замолотило о заиндевевшие рёбра, щёку защипала прорвавшая ледяной заслон слеза. Грудь зажгло, и тут же жаром занялось всё тело, девушка рванулась, выбираясь из-под «лавины».

— ОТПУСТИ ЕГО! — от пронзительного визга над кронами испуганно взмыло испуганное вороньё. — ОТСТАНЬ! ПОШЁЛ ВОН! — нависшая над противником Лена размахнулась, вложив в удар всё силу. Худосочный отпрянул, противно и жалобно крякнув, словно его ткнули горячим утюгом. Реальность коротко моргнула с неслышным хлопком. Лёша вскинулся и сел, задыхаясь, оглядывая палатку невидящими глазами. Они вновь остались вдвоём.

— Лёша! — рухнула рядом спутница, — Лёша, что с тобой?

— Ух, — ещё дрожа, Ленин бойфренд медленно лёг. — Ну и сон…

— Сон? — всхлипнула девушка, — Лёша, что ты видел?

— Видел, как приехал на могилку к бабушке… И тут она из-под земли! Страшная, полусгнившая… Хватает меня. Руки — лёд! И тянет, тянет за собой, вниз…

— Лёша, — Лену затрясло, почти как давешнего бомжа.