Добавить в моё избранное
37 мин, 31 сек 3168
Люди с напряжением ждали, и только сейчас я понял, что голос, хоть и искажен сильно в динамике, но звучит знакомо. Если это тот самый преподаватель, то зачем ему убивать меня? Только из-за того, что я отказался прийти на свидание? Чтоб не разболтал, что он приставал к своему студенту? Глупо конечно, но хоть какая-то логика есть. Хорошо. А остальных людей-то за что? За что погиб тот мальчик?! Только из-за того, что студент-первокурсник отверг чувства преподавателя-гомосексуалиста?! Это жестоко. И даже ориентация СергеяПетровича тут ни причем. Стоп. А вдруг он серьезно запал на меня? От любви ведь и съехать недолго. Я стал прокручивать в памяти все эпизоды с этим кексом. Ничего не сходилось. С таким ледяным взглядом невозможно кого-то полюбить. Вдруг меня так затолкали в спину, что я чуть было ни повис прямо на женщине. Только когда я оказался снова на тех дополнительных рельсах и зловещий свет фар осветил мои дрожащие голые коленки, я осознал, что люди ломанулись сюда не просто так. По путям справа, прямо противоположным тем, где умер подросток, медленно со скрипом проковылял старый состав с такими же пустыми темными окнами. Я преодолев свои страх, пока проезжал старый состав, заглянул через лобовое стекло в кабину машиниста состава, возле которого стоял. В ней никого не было, я выдохнул с облегчением. Так же я решил заглянуть в кабину и проезжающего локомотива тоже. В нем тоже было пусто. Я не поверил своим глазам.
— Ими кто-то управляет! Там никого нет! — закричал я в толпу.
— Даня! — я обернулся на зов отца. — Иди сюда!
— Меня зовут, если что — подходите. — я попрощался с женщиной и пробрался к родителям. — Что такое?
— Что ты орешь? -тихо, но возмущенно начал отец. — Что ты лезешь, куда тебя не просят? — по активной жестикуляции, было видно, что он сильно взволнован. Я виновато опустил голову.
— Прости, пап, я только хотел помочь.
Он склонился прямо к моему лицу, чтоб добраться до моих глаз.
— Ты что, хочешь умереть? — сердито прошипел он, я поднял глаза на него и сразу отвел их в сторону.
— Нет, конечно…
В этот момент над вторым ухом разжался скрежет колес, и я резко толкнул отца на мать, так, что он навалились на тех, кто стоял за ними, а сам замер, уставившись на приближающийся ко мне вагон. Я понял, что еще пара секунд и меня не станет, но даже это не вывело меня из оцепенения. Вся моя жизнь, как пленка старого кино промоталась перед моими глазами. Что я успел сделать в жизни? Да ничего. Чего я добился в жизни? Только поступления на иняз, да научился на гитаре бренчать. Что останется в памяти людей, когда я умру? Только то, как я наблевал под кабинетом философии, когда прямо из клуба пришел на учебу, и мне стало плохо. Последнее, что пронеслось у меня в голове это фраза «Должно быть, тоже самое чувствовал тот мальчик, когда его переехало», и с этими мыслями я закрыл глаза, чтобы в них не попала кровь. Я ощутил, что меня кто-то грубо хватает и валит на пол, как мешок с картошкой. Грохот совсем рядом, оглушающие крики и визги людей, но никакой боли и влаги на лице. Тогда я осторожно пошевелил пальцами на руках, затем дернул ногой.
— Вставай! — услышал я грубый мужской, но юный голосу себя за спиной. Осознав, что опасность прошла мимо меня, я открыл глаза и увидел родителей, целых и невредимых стоящих поодаль в толпе, и за своей спиной лежащего 15-летнего пацана с пепельно-белыми волосами, закрывающими половину его лица.
— Спасибо. -я поднялся и протянул руку пацану, тот ухватился за нее и тоже поднялся.
— Никита. — представился он, не выпуская моей руки из своей.
— Данила. — и я с улыбкой пожал ее смелому мальчугану.
Так было положено начало самой трогательной дружбе. Но самое страшное было еще впереди. Абсолютно беззвучно, при тусклом свете, не зажигая буферных фонарей и без рельсов, открылись двери депо в правой части платформы, куда люди и сбежались, после выезда левого поезда. Лишь немногие заметили это и подняли такой крик, распихивая всех, какого я не слышал даже за сегодняшний день. Никита схватил меня за талию и пытался тащить, я тянулся изо всех сил к родителям. Лишь когда я крепко держал мать за руки, а отец ее за плечи, я как можно быстрей потащил всех как можно дальше на левый край. Никиту из-за низкого роста сильно затолкали высокие мужики и толстые женщины. Никто не хотел умирать, и ради жизни каждый готов был подтолкнуть ближнего под косу смерти, лишь бы спастись самому. Мне стали противны все эти люди. Я даже стал немного благодарен этому маньяку за все это шоу, которым он поспособствовал пробуждению истинного звериного нутра в людях. Оказавшись на краю, я вцепился в решетку, как кот, убегающий от собаки — в дерево. Подмышкой у меня устроилась девушка с хвостиком и в очках, скромно одетая. Судя по всему, она была дочкой профессоров или просто гимназисткой. В руках она сжимала потрепанную книжку, которую, скорее всего, читала на эскалаторе.
— Ими кто-то управляет! Там никого нет! — закричал я в толпу.
— Даня! — я обернулся на зов отца. — Иди сюда!
— Меня зовут, если что — подходите. — я попрощался с женщиной и пробрался к родителям. — Что такое?
— Что ты орешь? -тихо, но возмущенно начал отец. — Что ты лезешь, куда тебя не просят? — по активной жестикуляции, было видно, что он сильно взволнован. Я виновато опустил голову.
— Прости, пап, я только хотел помочь.
Он склонился прямо к моему лицу, чтоб добраться до моих глаз.
— Ты что, хочешь умереть? — сердито прошипел он, я поднял глаза на него и сразу отвел их в сторону.
— Нет, конечно…
В этот момент над вторым ухом разжался скрежет колес, и я резко толкнул отца на мать, так, что он навалились на тех, кто стоял за ними, а сам замер, уставившись на приближающийся ко мне вагон. Я понял, что еще пара секунд и меня не станет, но даже это не вывело меня из оцепенения. Вся моя жизнь, как пленка старого кино промоталась перед моими глазами. Что я успел сделать в жизни? Да ничего. Чего я добился в жизни? Только поступления на иняз, да научился на гитаре бренчать. Что останется в памяти людей, когда я умру? Только то, как я наблевал под кабинетом философии, когда прямо из клуба пришел на учебу, и мне стало плохо. Последнее, что пронеслось у меня в голове это фраза «Должно быть, тоже самое чувствовал тот мальчик, когда его переехало», и с этими мыслями я закрыл глаза, чтобы в них не попала кровь. Я ощутил, что меня кто-то грубо хватает и валит на пол, как мешок с картошкой. Грохот совсем рядом, оглушающие крики и визги людей, но никакой боли и влаги на лице. Тогда я осторожно пошевелил пальцами на руках, затем дернул ногой.
— Вставай! — услышал я грубый мужской, но юный голосу себя за спиной. Осознав, что опасность прошла мимо меня, я открыл глаза и увидел родителей, целых и невредимых стоящих поодаль в толпе, и за своей спиной лежащего 15-летнего пацана с пепельно-белыми волосами, закрывающими половину его лица.
— Спасибо. -я поднялся и протянул руку пацану, тот ухватился за нее и тоже поднялся.
— Никита. — представился он, не выпуская моей руки из своей.
— Данила. — и я с улыбкой пожал ее смелому мальчугану.
Так было положено начало самой трогательной дружбе. Но самое страшное было еще впереди. Абсолютно беззвучно, при тусклом свете, не зажигая буферных фонарей и без рельсов, открылись двери депо в правой части платформы, куда люди и сбежались, после выезда левого поезда. Лишь немногие заметили это и подняли такой крик, распихивая всех, какого я не слышал даже за сегодняшний день. Никита схватил меня за талию и пытался тащить, я тянулся изо всех сил к родителям. Лишь когда я крепко держал мать за руки, а отец ее за плечи, я как можно быстрей потащил всех как можно дальше на левый край. Никиту из-за низкого роста сильно затолкали высокие мужики и толстые женщины. Никто не хотел умирать, и ради жизни каждый готов был подтолкнуть ближнего под косу смерти, лишь бы спастись самому. Мне стали противны все эти люди. Я даже стал немного благодарен этому маньяку за все это шоу, которым он поспособствовал пробуждению истинного звериного нутра в людях. Оказавшись на краю, я вцепился в решетку, как кот, убегающий от собаки — в дерево. Подмышкой у меня устроилась девушка с хвостиком и в очках, скромно одетая. Судя по всему, она была дочкой профессоров или просто гимназисткой. В руках она сжимала потрепанную книжку, которую, скорее всего, читала на эскалаторе.
Страница
4 из 10
4 из 10
