Добавить в моё избранное
35 мин, 17 сек 5835
Из-под головы растекалась темно-багровая лужа, медленно впитывалась в сухую серую почву.
Я заставил себя пощупать его пульс. И, хотя не почувствовал ничего, всё-таки набрал на номер скорой. А потом полиции.
Остаток дня превратился в долгий кошмар. Бесконечные расспросы полицейских, слёзы Маргариты Пауэлл, попытки Дэвида своих слёз не показать, звонки родственникам…
Попытка Пэджа скрыть свой поступок на более-менее длительное время не увенчалась бы успехом, даже если бы я не догадался насчёт башни. Его прыжок видели люди на противоположном берегу Снайдера, которых сам он, вероятно, не заметил.
Домой мы вернулись поздно вечером, совершенно вымотанные. Оставалось только принять душ, через силу затолкать в себя немного еды и разойтись по спальням.
Заснул я вопреки ожиданиям быстро. Но среди ночи что-то разбудило меня, и я несколько секунд лежал, не понимая, где нахожусь. Возникла уверенность, что должен быть у себя дома — но я не там… Потом пришло осознание: это же гостевая комната Коулменов. Я в Снайдерсвилле.
«Знаете, какое у него прозвище? — некстати всплыло в мыслях. — Спайдерсвилль, Паучий город».
Слова Пэджа.
Пэдж у подножия башни.
Я у подножия башни.
Я подошёл первым.
Что же меня всё-таки разбудило? И почему обязательно — разбудило? Почему я не думаю об этом как обычно: «я проснулся»?
Когда ложился, температура в комнате было самая что ни на есть комфортная. А теперь сделалось так холодно, словно вместо постели я очутился в снежном сугробе. Но при этом тело почему-то покрылось липкой испариной.
Я сел на кровати, уставившись в темноту. По мере того как глаза привыкали к ней, вокруг проступали силуэты мебели. Больше ничего.
Я оглянулся. Как будто рассчитывал увидеть позади что-то кроме спинки кровати и стены. Конечно, не увидел.
Но ощущение чужеродного присутствия, возникнув, не оставляло меня. Вот только источником этого присутствия была не комната.
«В каждом есть то, к чему он может прицепиться. Жестокость. Я вспомню за собой кучу мерзких поступков. А вы?»
— Привет, — сказал голос в моей голове. Холодный, монотонный, но в то же время как бы насмешливый.
Так вот, значит, как это происходит…
— Ты уже всё понял, да?
Я почувствовал, как по лбу стекла капля пота и замерла над бровью.
— Ты работаешь фармацевтом в аптеке? — он скорее утверждал, чем спрашивал. — У меня тоже своя работа. Теперь она у нас общая. Ты готовишь лекарства. Я скажу тебе, как ты должен будешь это делать, когда закончится твой отпуск. Нет, не пугайся, никого травить не заставлю. А то тебя упекут за решётку, и веселье закончится. Просто у пациентов от твоих микстур будут болеть животы, кружиться головы, их станет рвать в неподходящее время… Спишешь это на побочные эффекты. Понял? А вот если не послушаешься, всё будет гораздо хуже. Люди начнут умирать из-за твоей несговорчивости. Думаешь, я шучу? Нет, вот это как раз не шутка. Совсем не шутка.
И он замолчал. Пока ему больше не о чем было со мной говорить. Ведь мой отпуск ещё не закончился.
Я заставил себя пощупать его пульс. И, хотя не почувствовал ничего, всё-таки набрал на номер скорой. А потом полиции.
Остаток дня превратился в долгий кошмар. Бесконечные расспросы полицейских, слёзы Маргариты Пауэлл, попытки Дэвида своих слёз не показать, звонки родственникам…
Попытка Пэджа скрыть свой поступок на более-менее длительное время не увенчалась бы успехом, даже если бы я не догадался насчёт башни. Его прыжок видели люди на противоположном берегу Снайдера, которых сам он, вероятно, не заметил.
Домой мы вернулись поздно вечером, совершенно вымотанные. Оставалось только принять душ, через силу затолкать в себя немного еды и разойтись по спальням.
Заснул я вопреки ожиданиям быстро. Но среди ночи что-то разбудило меня, и я несколько секунд лежал, не понимая, где нахожусь. Возникла уверенность, что должен быть у себя дома — но я не там… Потом пришло осознание: это же гостевая комната Коулменов. Я в Снайдерсвилле.
«Знаете, какое у него прозвище? — некстати всплыло в мыслях. — Спайдерсвилль, Паучий город».
Слова Пэджа.
Пэдж у подножия башни.
Я у подножия башни.
Я подошёл первым.
Что же меня всё-таки разбудило? И почему обязательно — разбудило? Почему я не думаю об этом как обычно: «я проснулся»?
Когда ложился, температура в комнате было самая что ни на есть комфортная. А теперь сделалось так холодно, словно вместо постели я очутился в снежном сугробе. Но при этом тело почему-то покрылось липкой испариной.
Я сел на кровати, уставившись в темноту. По мере того как глаза привыкали к ней, вокруг проступали силуэты мебели. Больше ничего.
Я оглянулся. Как будто рассчитывал увидеть позади что-то кроме спинки кровати и стены. Конечно, не увидел.
Но ощущение чужеродного присутствия, возникнув, не оставляло меня. Вот только источником этого присутствия была не комната.
«В каждом есть то, к чему он может прицепиться. Жестокость. Я вспомню за собой кучу мерзких поступков. А вы?»
— Привет, — сказал голос в моей голове. Холодный, монотонный, но в то же время как бы насмешливый.
Так вот, значит, как это происходит…
— Ты уже всё понял, да?
Я почувствовал, как по лбу стекла капля пота и замерла над бровью.
— Ты работаешь фармацевтом в аптеке? — он скорее утверждал, чем спрашивал. — У меня тоже своя работа. Теперь она у нас общая. Ты готовишь лекарства. Я скажу тебе, как ты должен будешь это делать, когда закончится твой отпуск. Нет, не пугайся, никого травить не заставлю. А то тебя упекут за решётку, и веселье закончится. Просто у пациентов от твоих микстур будут болеть животы, кружиться головы, их станет рвать в неподходящее время… Спишешь это на побочные эффекты. Понял? А вот если не послушаешься, всё будет гораздо хуже. Люди начнут умирать из-за твоей несговорчивости. Думаешь, я шучу? Нет, вот это как раз не шутка. Совсем не шутка.
И он замолчал. Пока ему больше не о чем было со мной говорить. Ведь мой отпуск ещё не закончился.
Страница
10 из 10
10 из 10
