Грани одного стекла

— Предлагаешь прорываться вниз и помереть? — одна из девушек сорвалась на крик, и с лицом, полным страха и отчаянья, продолжила, — я видела, как один из них, сожрал мою подругу. Он добрался до неё, а я ничем не смогла помочь! Она была жива, она тогда была ещё жива… — из-за слёз она не смогла говорить дальше, а парень, сидевший рядом, продолжил.

— Ты хочешь нас всех убить? Да, я точно знаю! Ждёшь, пока все мы тут подохнем, и ты сможешь полакомиться вместе со своими товарищами, — ему совершенно снесло крышу от страха, он просто тыкал пальцем в Тётсуо и начал отступать назад.

— Что ты вообще несёшь? — теперь уже не выдержал и организатор обороны, — Хочешь меня обвинить в том, что эти упыри сожрали всех наших друзей? Да… легче теперь сдохнуть и вообще не думать о своей жопе и грехах, не правда ли? — он в приступе гнева начал подходить к обезумевшему парню, и никто даже не пытался их остановить. — Знаешь, я мог бросить здесь всех подыхать, мог бы просто свалить отсюда уже давно, ещё в самом начале, но нет — обострённое чувство долга у меня, понимаешь? Понимаешь, бесполезный урод? — обезумевший школьник уже выбежал из кабинета и махая импровизированным оружием из канцелярского ножа, пятился в сторону открытого окна. Тётсуо тоже вышел следом, намереваясь выместить свою злость, но увидев, что тот скоро вообще может выброситься из окна, встал и уже мягче продолжил, — нам всем сейчас тяжело. Но я обещаю — мы выберемся отсюда живыми и невредимыми, спасём своих родных и найдём безопасную зону.

Он сам не верил в свои слова. Никто бы не поверил, но просто произнося их, в сердце просыпалась надежда, словно мелким угольком тлеющая в гаснущем костре. Мир скатился в пучины безумия — это было понятно. Всего за минуты города преобразились так, как не менялись за сотни лет. Солнце, словно чувствую вину за то, что смотрит на этот ужас не в силах помочь, спряталось за тяжёлыми серыми облаками. Они обрывистой кромкой касались небес, ставших словно единственным безопасным местом на земле. Столь далёким и недосягаемым. Страх, проникающий в сознание, был столь силён, что даже самые крепки умы сдавались под его натиском.

You«ve got me trapped in corners

Think I have nowhere to go

But I«ll show you, first thing I do

You«ve got me oh so wrong.

Одинокая песня разнеслась из уст человека, спрыгивающего с крыши дома в отчаянии и желании никогда больше не видеть этот мир. Это ознаменовало начало конца. Конца, который, возможно, некому будет осветить.

— Нет, нет, нет, нет! Вы все здесь умрёте вместе со мной, — губы сумасшедшего сложились в улыбку и спустя секунду он засмеялся, так громко и безумно, что, казалось, сами небеса должны были услышать и сжалиться над ним. — Я не верю в этот мир! Это сон! Просто плохой сон! Сейчас я проснусь… — и он выпрыгнул в разбитое окно, с третьего этажа. Хруст ломающихся костей и стоны мертвецов разнеслись по округе ужасной мелодией. Тётсуо с ужасом смотрел туда, где только что оборвалась чья-то жизнь. Теперь он не смог сдержаться и взревел как бешеный бык.

— За что?! За что, бл*ть?! Я пытался ему помочь! Я всем пытаюсь помочь! Почему всё так?! Почему он прыгнул? Какого чёрта это всё происходит?! — Ударив кулаком по хлипкой стене, он скривился от боли и замолчал. Лицо его налилось краской и выражало отчаянье со злостью. Душа кричала, но он не мог, а потому парень просто сполз по стене вниз и сел.

— Мы выживем… обязательно прорвёмся…

Сано присел рядом, хлопнув друга по плечу. Больше ему нечем было подбодрить и успокоить Тетсуо, да и сам он нуждался в том не меньше. До этого парень только краем глаза наблюдал за событиями в классе, пытаясь дозвониться до Минори. Трубку упорно никто не брал, и это заставляло его сердце сжиматься ещё сильней. После третьей попытки школьник в ярости чуть не разбил мобильный о стену, но вовремя опомнился. Сознание как-то само собой затуманивалось, словно отталкивая настоящее и возвращая обрывками тот спокойный мир, в котором он жил до этого.

Спрячу чувства я в глубине,

Затаюсь и замкнусь в себе,

Буду жить только этим днем,

Ждёт меня бессмысленно-серая жизнь…

Первым нахлынули воспоминания полугодичной давности. Пожалуй, это было одно из главных решений в его жизни после переселения — высказать всё своему первому другу в лицо. Поначалу Сано терпел и не придавал значения тому, что рассказывал о нём Йори у него за спиной. Тот делал это так, будто специально в том месте, где иностранцу было бы всё прекрасно слышно. Но правильно говорят о русских — они могут многое стерпеть. Вот только если вдруг терпение лопнет — ничем хорошим это не кончится. Так Сано пропустил мимо ушей грязь один раз, не придал значения унижающим речам во второй, списал на случайность третий случай. Но ничего не менялось и терпеть тоже надоело — на большой перемене он подошёл к своему теперь уже «прошлому» товарищу.