Рейнджеры Язова

Сидел у стены, пялился вперед. Тяжело, с хрипами, дышал. Булькал, пуская на белую рубашку густые черные потеки.

— Как дела, Хорнет? — спросил я, разлепляя губы. — Хреново тебе?

Он уставился на меня мутными бельмами, размеренно хрипел.

— Не получилось у тебя ничего, да, говнюк? — спросил я. — Не пропустили мы тебя. Таких ребят потеряли… А тебя, говнюка, все равно не пропустили. И никого не пропустим, понял?

Он забулькал сильнее прежнего, растянул губы в улыбку.

— Думаешь… победа? — прохрипел он. — Думаешь, старший сержант Зверев, будет теперь вам космическая экспансия и построение коммунизма?… Я читал мысли моего носителя, я знаю, о чем вы все думаете, все кто воюет с нами… Нет… Это был всего лишь эксперимент, человек. Просто одна из экспериментальных моделей. Это не окончательная версия…

— Врешь ты, — сказал я. — Ничего у вас не получиться. Я тебе не верю.

— Твое право, — прохрипел он. — Мы с тобой лишь незначительные единицы. И мы уже сделали то, что от нас требовалось. Те, кому нужно было, все услышали и поняли.

Я сплюнул.

— И что будет дальше, а, хорнет? — спросил я, морщась от головной боли. — Мы всыпали вам по первое число, вы поняли, что ничего у вас не выйдет. Что дальше, урод?! Уберетесь в ту черную дыру, из которой вылезли и оставите нас в покое?

Он медленно повел головой из стороны в сторону.

— Нет, человек… Мы просто кое-что подкорректируем. Будет иная ветка развития…

— Что это значит?

— Значит, в восемьдесят девятом на Землю не упадут никакие Ульи… А дальше… Например так… холодная война действительно закончится в девяностом году, но по другой причине — Советский союз распадется на отдельные территории, коммунисты потеряют власть, а Америка станет единственной мировой сверхдержавой…

— Это просто смешно.

— Я абсолютно серьезен…

— Как же вы собираетесь изменить прошлое? — голова моя заныла сильнее, но я продолжал говорить. — Поздно, ребята, ваша песенка спета. Мы отлично всыпали вам, а если надо будет — добавим так, что вы, говнюки, костей не соберете.

Он засмеялся.

— Неужели ты думаешь, — сказал он. — Что все то, что ты видишь вокруг — существует на самом деле?

— О чем ты, мать твою?

— Неужели ты думаешь, что мы не могли просто смоделировать целую реальность лишь с помощью твоей головы? В качестве эксперимента… А сам ты находишься вовсе не здесь, в Америке, оккупированной русскими и их союзниками. А совсем в другом месте? И все это — лишь работа твоего ума. Мы просто изучаем тебя, ход твоих мыслей, фантазий. Помнишь пансионат в Клайпеде, восемьдесят шестой год?

— ЧТО?!

— Яркий свет над соснами, короткая вспышка. Ты еще подумал — а вдруг НЛО. А потом тебе крикнули, что шашлыки уже готовы и чего ты там возишься в кустах? Помнишь?… Ты давно в эксперименте, человек… Как и я… Как и все мы…

Я молчал, глядя в мутные белки хорнета.

— Значит, — я разлепил губы. — Все остальное. Все, что было потом… Все это я придумал сам… И я сейчас не здесь, а…

Мне не хотелось строить предположений, где.

Он оскалил перепачканные черным зубы, засмеялся неприятным смехом — звонким, металлическим, неестественным.

— Хочешь проверим, где тут реальность? — сказал я.

Хорнет прекратил смеяться.

Поморгал, выкатывая на меня белесые глаза.

Я навел пистолет на хорнета и всадил в него шесть пуль. Одну за другой, прямо между вытаращенных белых глаз.

Эхо выстрелов еще плясало под потолком, и со скрипом качались лампы, мигали, сыпали искрами и потрескивали.

Мертвец лежал у моих ног, бессильно раскинув руки. И ничего страшного в нем больше не было.

Я убрал пистолет в карман и, спотыкаясь, пошел прочь.

Держась рукой за стену, спустился по ступеням, вышел на улицу.

На улице была сплошная стена дождя. Не видно было не людей, ни огней, ни зданий, ни машин. Лишь призрачные серые силуэты за пеленой дождя.

И никаких звуков кроме шелеста капель по черному асфальту.

Только дождь и больше ничего.

Я поправил шляпу и спрятал руки в карманы макинтоша.

К моим ногам ручеек грязной воды нес по тротуару клочок газетной бумаги. Я остановил его носком ботинка.

С трудом можно было различить на клочке размытое дождем черно-белое фото двух типов в строгих костюмах, убористые строчки печатного текста:

«… кабря 1987 состоялась советско-американская встреча на высшем уровне, в ходе которой Президент США Р. Рейган и Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С.Горбачёв подписали бессрочный Договор о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД).

Участники договора обязались не производить, не испытывать и не разверт»…

Показалось, где-то за пеленой дождя заиграла знакомая песня.