Мародер

Вскинув брови, сержант пристально в него уставился, изучая.

— Вылезай давай, — наконец буркнул он. — Я не эксперт-подрывник, так что лучше будет нам обоим подождать снаружи. Кто знает, может тут все завалит. Хотя если и завалит, невелика потеря.

Кевин рассеяно кивал, почти не вслушиваясь. Набрав воздуха полную грудь, он помотал головой, пытаясь придти в себя. Нет, не может быть, чтобы он проспал столь долго. Рассеяно спустившись вниз по лесенке, он последовал за Грэнджем до джипа. Солнце стояло в зените, нещадно поливая их жарой и светом.

Жадно схватив флягу, Кевин к ней присосался. Вода была чуть тепловатой, но безумно вкусной, и так и лилась сама в рот.

— Полегче, мальчик, — заметил Грэндж. — Это фляжка все, что у нас есть, пока мы не вернемся.

— Понял, сэр, — пробулькал Кевин. Умом он понимал правоту сержанта, но ему так хотелось пить… Фляга уже была наполовину пуста, но он все равно сделал еще один мощный глоток, прежде чем завинтить пробку.

Грэндж отвез их на полкилометра в сторону, прежде чем выключить двигатель и выудить из кармана рубашки пульт.

— Ну, сейчас или никогда, — сказал он, повернувшись к Кевину. Палец его нерешительно завис над кнопкой.

— Чего? — спросил Кевин.

Брови Грэнджа сошлись воедино. Увидев в зеркальных стеклах его темных очков собственное отражение, лично обнаружив, насколько глубоко запали его щеки и глаза, окруженные темными кругами, Кевин понял, о чем тот сейчас думает.

— Плохая была идея, — отключив детонатор, Грэндж сунул его назад в карман. — Будь я проклят. Я должен был знать. Мы возвращаемся.

— Не надо, сержант — ответил Кевин, вырвавшись из летаргии. — Со мной все в порядке. Правда. Я просто задремал. Это все жара. Высосала все соки, ну, вы понимаете.

Грэндж по-прежнему колебался. Стянув очки, он пристально уставился на Кевина взглядом, приберегаемым для нахальных рекрутов, вздумавших проверить его на прочность, и надеющихся, что это сойдет им с рук.

— Сынок, ты надо мной смеешься? Подумай еще раз, как следует, поскольку на кону не просто твоя карьера, нет, твоя жизнь. Если ты чувствуешь, что не годишься в пилоты, что вытащат этот мех наружу, то так и скажи. Скажи мне прямо сейчас.

— Со мной все в порядке, сержант, — повторил Кевин. И постарался сказать это поубедительней.

Грэндж понизил голос, — Он промыл тебе мозги?

— Нет, сержант, он…

Кевин задумался. Промыл ли мех ему мозги? Ну конечно же нет. Что бы там старикан не думал, это был обычный, нормальный мех, и он… Кевин внезапно обнаружил, что хочет его. Страстно хочет его себе.

— У него что-то не то с пульсацией двигателя. Ну, не знаю, она сбитая. Помню, я как-то читал, что низкие волны определенной частоты могут воздействовать прямо на мозги, дурить продолговатый мозг, или как там это… Могут сделать из человека параноика, навивать видения и слуховые галлюцинации. Ну, все то, о чем вы рассказывали мне раньше. Всего-то заставить техника его подкрутить. По-моему в этом и кроются все проблемы.

— Ты просто придумываешь оправдания, — проворчал сержант, скорее себе, чем Кевину. Опустившись грудью на руль, он уставился на холм и старое здание.

— Сержант, я справлюсь. У меня получится.

Он то знал. Нет, он был в этом уверен. Это был его долгожданный шанс. С таким мехом он сможет себя показать. Сможет выделиться, сделать так, чтобы командование его заметило и перевело его из этого отстойника куда-нибудь получше, туда, где он и должен быть. Может в Круцисские лэнсеры, или может даже Сиртисские фузилеры. Может даже ему наконец подвернется шанс стать офицером. Это будет здорово, о да.

— За свои семьдесят лет я видел много неудачных решений, — произнес Грэндж. — Я могу узнать его, когда его вижу. И у меня сейчас такое чувство, что это будет худшее из всех.

Вытащив детонатор, он его включил, и после секундного колебания, вжал кнопку. Даже с такого расстояния рев оглушал. Прокатившись по пустыне, он отразился от ближайших холмов и вернулся к ним рыком разъяренного льва, вырвавшегося из своей ямы.

Затем пыль и дым осели, и огромная черная дыра в боку скалы обнажила старую шахту, позволяя солнечным лучам осветить штольню, где они не бывали вот уже четыре десятилетия, а также, наверное и еще один угол, куда свет боялся и попадать.