Дорога извивалась и узкой ниточкой пролегала между оврагами. Я уже не обращал внимания на частые дорожные знаки, извещавших автолюбителей об очередном крутом повороте или подъеме. Ехал медленно, ожидая выезда на ровную и прямую дорогу…
Добавить в моё избранное
34 мин, 41 сек 4249
Начало светать где-то без четверти три, и я прибавил скорости.
Спавшая на пассажирском сидении Вика перевернулась на другой бок и пробормотала что-то невнятное. Вероятно, ей снился один из тех ее дурацких снов, который должен будет сбыться. Когда-то давно, по-моему, в первый год наших отношений, ей приснилась роскошная свадьба; торжество проходило на палубе речного теплохода. Она не рассказала мне о сне. Описала его в своем дневнике. Не поведала она мне о нем, и когда я сделал ей предложение. И даже когда после неудачных попыток найти приличный ресторан на огромное количество гостей в нашем маленьком городке Елабуга, было решено провести праздник на теплоходе.
Больше того, Вика даже забыла о сне. Но когда где-то посередине торжества ее брат Степан перевалился через поручень и плюхнулся воду, сделав сальто, прямо как в ее сне, она все вспомнила. И не только вспомнила. Вика не могла больше говорить ни о чем, кроме как о своем сне. Она повела меня в каюту, где показала запись в дневнике. В тот день тоненькая тетрадка должна была оказаться за бортом, что и случилось позже, в знак вступления в новую жизнь. И я поверил ей.
Были еще сбывшиеся сны о небольшой автомобильной аварии, в которую я угодил. О сломанном выключателе, который ударил ее током в нашей новой квартире. Меня позабавил сон, в котором я нянчился с двумя маленькими девочками на заднем дворе огромного дома.
Я включил проигрыватель. Прелесть эти ночные радиоэфиры — ди-джеи почти не говорят, реклама продолжается считанные секунды. Только музыка и ничего больше.
Из динамиков зазвучали мелодичные гитарные партии «Rolling Stones».
Серпантин остался далеко позади. Я уверенно нажал на педаль газа.
После остановки у придорожного отеля «Носорог», в ресторане которого мы поужинали, прошло шесть часов. За все это время мы остановились, чтобы попить родниковой воды и полюбоваться лисой, перебегающей дорогу. И еще дважды, чтобы «сходить в туалет».
У мотеля мы свернули на старую дорогу. Огромный крюк ради Мертвого залива. Такое мрачное название носило живописное местечко, в котором три ручья объединялись в речушку, прежде чем угодить в Каму.
Мы любили это место. Вика за живописный вид, который она переносила на бумагу, при помощи красок, я за тишину и девственность природы. И оба за «шалаш» из огромных валунов на выступе над крутым обрывом. В нем мы занимались любовью, каждый раз приезжая сюда, затем засыпали у тлеющего костра.
Мы специально выехали в понедельник, чтобы у нас был один день в запасе. А на четверг в художественной галерее Самары запланировано открытие персональной выставки моей жены. На заднем сидении и в багажнике несколько картин, которыми Вика хотела дополнить экспозицию. Поэтому, пожалуй, я и ехал с большой осторожностью.
«Мне не нужны царапины на рамах, дорогой», — сказала мне жена, когда я захлопнул дверь багажника. «Мы никуда не торопимся, не стоит лихачить».
Едва ли можно не гнать после двух часов мучительно медленной езды по извилистой, ухабистой дороге. На шоссе, заброшенном восемь лет назад, и столько же не видевшем многотонных грузовиков, асфальтовое полотно походило на шелковую простыню. Над горизонтом появлялись первые лучи, когда я вырулил на эту дорогу.
Стрелка спидометра уверенно держалась на ста пятидесяти.
Я взглянул на Вику. Ей уже тридцать пять, но выглядела она на двадцать с небольшим. Отчасти, благодаря тому, что любила тоненькие косички, мини-юбки и туфли на шпильках и, конечно же, из-за детских черт лица.
«Мы никуда не торопимся»….
Это выражение было лейтмотивом всей ее жизни. Наверное, поэтому она вышла замуж в тридцать. Все было закручено в этом неспешном ритме. Она не торопясь готовила еду, неспешно делала покупки. И даже секс ей нравился медленный и нежный.
«Мы никуда не торопимся»…
Да, малышка, мы никуда не торопимся. Я сбросил скорость до семидесяти.
Через минуту на горизонте появилось большое зарево. Алые снопы искр устремлялись к небу. Пожар походил на безудержную стихию.
Я нащупал между сидениями бинокль и взглянул на пламя сквозь линзы. Мне была видна лишь макушка пожара. Это я понял, увидев кроны деревьев.
— Что там? — спросила проснувшаяся Вика.
— Пожар, милая. Наверное, горит дом, — ответил я.
— Хорошо горит, — заметила моя жена. — Далеко еще нам?
— Думаю, скоро наш поворот на залив.
— Хорошо бы. Надоела эта дорога. Надо было прислушаться твоему совету и переночевать в гостинице. — Вика подняла спинку.
— Чего уж теперь об этом говорить. Скоро будем на месте.
Она достала из бардачка карту и включила освещение в салоне.
— Хорошо бы еще знать, где мы находимся, — сказал я.
— А я вижу дорожный указатель. — Вика отложила карту. — Сбавь еще.
«Дубцовск» приветствует тебя, путник!
Спавшая на пассажирском сидении Вика перевернулась на другой бок и пробормотала что-то невнятное. Вероятно, ей снился один из тех ее дурацких снов, который должен будет сбыться. Когда-то давно, по-моему, в первый год наших отношений, ей приснилась роскошная свадьба; торжество проходило на палубе речного теплохода. Она не рассказала мне о сне. Описала его в своем дневнике. Не поведала она мне о нем, и когда я сделал ей предложение. И даже когда после неудачных попыток найти приличный ресторан на огромное количество гостей в нашем маленьком городке Елабуга, было решено провести праздник на теплоходе.
Больше того, Вика даже забыла о сне. Но когда где-то посередине торжества ее брат Степан перевалился через поручень и плюхнулся воду, сделав сальто, прямо как в ее сне, она все вспомнила. И не только вспомнила. Вика не могла больше говорить ни о чем, кроме как о своем сне. Она повела меня в каюту, где показала запись в дневнике. В тот день тоненькая тетрадка должна была оказаться за бортом, что и случилось позже, в знак вступления в новую жизнь. И я поверил ей.
Были еще сбывшиеся сны о небольшой автомобильной аварии, в которую я угодил. О сломанном выключателе, который ударил ее током в нашей новой квартире. Меня позабавил сон, в котором я нянчился с двумя маленькими девочками на заднем дворе огромного дома.
Я включил проигрыватель. Прелесть эти ночные радиоэфиры — ди-джеи почти не говорят, реклама продолжается считанные секунды. Только музыка и ничего больше.
Из динамиков зазвучали мелодичные гитарные партии «Rolling Stones».
Серпантин остался далеко позади. Я уверенно нажал на педаль газа.
После остановки у придорожного отеля «Носорог», в ресторане которого мы поужинали, прошло шесть часов. За все это время мы остановились, чтобы попить родниковой воды и полюбоваться лисой, перебегающей дорогу. И еще дважды, чтобы «сходить в туалет».
У мотеля мы свернули на старую дорогу. Огромный крюк ради Мертвого залива. Такое мрачное название носило живописное местечко, в котором три ручья объединялись в речушку, прежде чем угодить в Каму.
Мы любили это место. Вика за живописный вид, который она переносила на бумагу, при помощи красок, я за тишину и девственность природы. И оба за «шалаш» из огромных валунов на выступе над крутым обрывом. В нем мы занимались любовью, каждый раз приезжая сюда, затем засыпали у тлеющего костра.
Мы специально выехали в понедельник, чтобы у нас был один день в запасе. А на четверг в художественной галерее Самары запланировано открытие персональной выставки моей жены. На заднем сидении и в багажнике несколько картин, которыми Вика хотела дополнить экспозицию. Поэтому, пожалуй, я и ехал с большой осторожностью.
«Мне не нужны царапины на рамах, дорогой», — сказала мне жена, когда я захлопнул дверь багажника. «Мы никуда не торопимся, не стоит лихачить».
Едва ли можно не гнать после двух часов мучительно медленной езды по извилистой, ухабистой дороге. На шоссе, заброшенном восемь лет назад, и столько же не видевшем многотонных грузовиков, асфальтовое полотно походило на шелковую простыню. Над горизонтом появлялись первые лучи, когда я вырулил на эту дорогу.
Стрелка спидометра уверенно держалась на ста пятидесяти.
Я взглянул на Вику. Ей уже тридцать пять, но выглядела она на двадцать с небольшим. Отчасти, благодаря тому, что любила тоненькие косички, мини-юбки и туфли на шпильках и, конечно же, из-за детских черт лица.
«Мы никуда не торопимся»….
Это выражение было лейтмотивом всей ее жизни. Наверное, поэтому она вышла замуж в тридцать. Все было закручено в этом неспешном ритме. Она не торопясь готовила еду, неспешно делала покупки. И даже секс ей нравился медленный и нежный.
«Мы никуда не торопимся»…
Да, малышка, мы никуда не торопимся. Я сбросил скорость до семидесяти.
Через минуту на горизонте появилось большое зарево. Алые снопы искр устремлялись к небу. Пожар походил на безудержную стихию.
Я нащупал между сидениями бинокль и взглянул на пламя сквозь линзы. Мне была видна лишь макушка пожара. Это я понял, увидев кроны деревьев.
— Что там? — спросила проснувшаяся Вика.
— Пожар, милая. Наверное, горит дом, — ответил я.
— Хорошо горит, — заметила моя жена. — Далеко еще нам?
— Думаю, скоро наш поворот на залив.
— Хорошо бы. Надоела эта дорога. Надо было прислушаться твоему совету и переночевать в гостинице. — Вика подняла спинку.
— Чего уж теперь об этом говорить. Скоро будем на месте.
Она достала из бардачка карту и включила освещение в салоне.
— Хорошо бы еще знать, где мы находимся, — сказал я.
— А я вижу дорожный указатель. — Вика отложила карту. — Сбавь еще.
«Дубцовск» приветствует тебя, путник!
Страница
1 из 11
1 из 11
