Ей приснилось завтра

— Участковый кивнул парню, принесшему большой пластиковый мешок.

— Я заметил, что тут все здания из дерева. И то, что никто не торопится отстреливать одичавших собак.

— Я здесь всего лишь третий день и удивлен не меньше вашего. Люди все замкнутые и молчаливые. Ощущение, что они запуганы чем-то. Мне удалось познакомиться лишь с несколькими. Сами понимаете, проклятие маленьких городов — все друг друга знают и следят за каждым шагом чужака.

— Есть еще один важный момент, который хотел бы прояснить. — Я метнул окурок в урну. — Парень, которого я сбил, был обгоревшим.

— Мне об этом сообщили. Это Емельянов Илья. Местный дурачок. Говорят, поджег себя и убежал в поле. Я что хотел сказать… Собаки у них как божество и они не убивают даже бешеных. Бездомных здесь нет. Ловят и сажают в обустроенные клетки. Свора лесника заразилась бешенством от лис. И люди в приступе ярости отстреливают рыжих чертовок. Вы сбили собаку, и не одну. Полагаю, они воспримут это как оскорбление. Настоятельно советую вам поскорее уехать отсюда, пока вам не прокололи колеса.

— Спасибо за совет, — я нервно усмехнулся.

Парень уложил пса в мешок и понес на пустырь, где двое мужчин уже рыли яму.

Толпа не спешила расходиться. Небольшими группами люди побрели к месту похорон.

— Пожалуйста. За советы платы не берем. Кстати, ваши колеса также постигнет трагическая участь, если вы решите справить нужду на дерево. И можно не пытаться спрятаться. Пакостника отыщут собаки.

— Знатная дрессировка, — заметил я.

— Мне тут вчера устроили небольшую экскурсию. Рассказали об истории города. Собаками здесь увлеклись в семидесятых. Тогда один пес спас десять рабочих на обвалившемся карьере. После аварии карьер закрыли, затем и кирпичный завод. Тогда это был поселок с населением в семь тысяч человек. — Участковый достал платок и вытер вспотевший лоб.

— А сейчас? — спросил я

— Чуть больше тысячи. Было бы меньше, если не лес. Он кормит их.

— Кормит? — изумился я.

— Да. Они строят, мастерят, вырезают, обшивают. Умелый народ. Смотрите, что сейчас будет, — милиционер кивнул в сторону людей собравшихся на похороны.

Мужчина в рясе темно-зеленого цвета открыл два деревянных ящика. В один бережно уложили овчарку. Со стороны въезда в город двигалась другая процессия. Худой мужчина в клетчатой рубашке и выцветшей бейсболке нес собаку, завернутую в прозрачную ткань. Погребальный саван развевался на ветру.

Я достал из машины бинокль.

Женщины плакали. Людей собралось около пятидесяти человек, почти каждый бросил в нашу сторону пренебрежительный, гневный взгляд. Мужчина в рясе начал читать молитву.

Оба ящика спустили в могилу. С гулким грохотом посыпались комья земли. На могильный холм водрузили истукана, вырезанного из дерева. Люди обступили его плотным кольцом в несколько рядов. Взялись за руки. Кольцо пришло в движение, походя на праздничный хоровод славянской секты. Вскоре послышалась и песня. Я пытался вслушаться в слова, но удалось различить лишь непонятное «ахойа!».

— Это покруче обрядов староверов будет, — проговорил мне Васильев, вернув бинокль.

Толпа выкрикнула заветное «ахойа» и вознесла руки к небесам.

— Да уж. — Я потянулся за сигаретой, но передумал курить, когда в дверях больницы показалась женщина-врач.

— Ваша жена заснула. Она потеряла много крови. Ей нужно выспаться и набраться сил, — проговорила она, когда я подошел к ней.

— Я хотел бы повидать ее, — мой голос дрожал.

— Лучше сходите в магазин. Купите ей поесть, наш пищеблок временно не работает, мы не сможем сегодня накормить пациентов. И вот список лекарств, который нужно будет принимать.

— Хорошо, я все куплю. — Взял бланк из рук врача.

— Очень странная женщина, вы не находите? Вы видели ее глаза? Ощущение такое, будто вчера она похоронила своих детей и мужа, — проговорил Васильев, когда я вернулся к нему.

— Да есть такое. А откуда такое идиотское название города? — поинтересовался я.

— Дубцовск? Из-за большого дерева с другой стороны города. Там есть другой въезд, которым все обычно и пользуются. Это дуб. Он старый и… огромный. Без листьев и давно высохший. Чтобы его обхватить нужно, чтобы пять-шесть человек взялись за руки. Мрачное местечко. Рядом грязный ручей на дне глубокого оврага, который как шрам разрезает весь луг и еще это кладбище машин.

— Кладбище машин? — переспросил я.

— Именно. Грузовики, легковушки, части кузова комбайнов, тракторов. Я так полагаю, это такая свалка тех, кто жалеет деньги на утилизацию автохлама. А местные сжигают его и присыпают землей. Правда, не знаю, для чего это они делают.

— Пойдемте, взглянете на это своими глазами. Минимаркет и аптека там рядом.

— Буду признателен, — ответил я и побрел за участковым.