35 мин, 8 сек 14476
— она начала плакать, — папа, ты единственный дорогой человек в моей жизни. Только тобой наполнен смысл моей жизни. Я пойду за тобой, хоть к черту на рога…
Они обнялись. Сумасшедшее завывание сильного ветра, перемещанного с кровавым пеплом песка за окном, бьются ставни. Скрипят несмазанные петли. Ощущение нереальности происходящего давило на психику, сводя с ума.
Но через полчаса все это действо прекратилось и пошел сильный дождь.
Им пора было выдвигаться в путь-дорогу. Набрав всего съестного, что только было в маяке, они вдвинулись. Доча как-то обиделась на отца, что даже целый час не проронила ни слова.
Соня и Леонид не знали куда идти. Шла сплошная стена серого ливня. Грозовые раскаты, отблески далеких зарниц, давно погибших душ…
Кажется, весь Ад замер в предвкушении бури.
— Пусть нам придется пройти целый ад, но мы сделаем это.
Усталость буквально валила с ног и они заснули прямо под дождем.
Глава 9
Как остаться человеком даже в Аду? Сквозь грозовые раскаты, ветры Апокалипсиса песчанным рассветом разлилось небо над долинами Пустоши. Леонид был мрачен, как ночь и очень задумчив. О чем молчат далекие равнины? Что стало с нашей мечтой?
Объединенное подсознание
Лимит выносливости
Песочные часы, отмеряющие время словно остановились, знак «бесконечность» воплотился в молитву о спасении души.
Установив палатку посреди небольшой равнины Леонид и Соня развели костер и разогрели тушенки.
— Давай выспимся, тогда будем решать, что делать дальше. Даже в Аду «утро вечера мудренее»…
Вырубились оба практически мгновенно.
Во сне Леониду виделись врата Адские — с четырьмя печатями на латыни на них. Врата походили на кошачий глаз из огня.
«Я должен спасти свою дочь, — проснувшись думал он, вытирая холодный пот со лба. Дождь перестал лить.
— Самое страшное, это даже не Ад…
— А что же?
— Самое страшное — это взглянуть в самого себя, как в зеркало. И быть в трепете от увиденного. Только тогда ты и поймешь чего стоишь, если не сдрейфишь.
В небе Пустоши вопреки всему «зазвучало» Солнце — долгожданное и радостное, словно это и не был сам Ад. Руины города, как после ядерной атаки в фильмах про постапокалипсис.
«Это всего лишь игра разума»…
Колючая проволока обвивала здесь все, как виноградные лозы.
Огонь свечи, слабый на зыбком ветру словно призывал к памяти об усопших навеки душах.
Эта схватка с Адом — словно неравный бой, в котором нет права на ошибку. Нет причин нашим путникам в Аду на надежду, но все же они шли до конца. Стояли за себя. Хрустальный звон в ушах, как от боевого шока, как от удара молотом по наковальне, как гул эха набата в далекой степи, усиливался по мере приближения в разрушенному городу.
Стены, сочащиеся теплым гноем с застоявшейся кровью.
Кухня, готовящаяся пища на допотопной белой плите — и пахло… человеческим мясом — там в кастрюле варилось человеческое сердце. Соню едва не стошнило.
Неожиданно в одном из помещений заброшенного города они увидели сперва силуэт, тень маленького человека — толи карлика, толи маленькой девочки, которая была в балахоне, надвинутом на лицо.
Когда «та» сняла балахон — они увидели голову… без лица…
Глава 10
Искрящийся грозовой поток -
Среди людей Бог — Кто?
Мы все словно на линии огня, в перекрестье лазерных прицелов.
Все в жизни, прошедшей уже — складывается в один итог.
Правда — прощает все. Война на нашем пути против Ада, словно встала перед нами самими. Боль рождает только злость.
Существо без лица показало молча дорогу в город.
Существо без лица превратилось, как только Леонид к ней дотронулся в массивный клубок змей, холодных и отвратительных. Соня закричала.
— Силы на исходе… — угрюмо пожаловалась Соня, — надо поспать.
Отец согласился.
Оттенок болезненной тьмы вокруг после сильного дождя… теплый пепел снов, вековых оков ожидания… страданий, которым нет меры…
Глухой мужской хохот ропотом отравился в зеркальных стенах пустого помещения — дальше была Тьма и неизвестность…
Каждый звук здесь, при капающей с потолка ржавой воды казался чудовищно искаженным, как картина художника-сюрреалиста. Каждый шал отражался тяжелым звуком, словно пришлифовке изделия
— Мне снилось, часто при жизни — испепеляющий свет, который повсюду, и от которого не убежать — он подхватывал меня и нес далеко — очень далеко…
Комбинат — вход в тайный город. Потерянные зоны городов…
Искрящийся поток — шагни в него… забудь про все, что мешало идти…
Каменный коридор, казалось был бесконечным лабиринтом отражений звука, неприятного, как хруст ломаемых костей. Перемигивало красно-жетое аварийное освещение.
Они обнялись. Сумасшедшее завывание сильного ветра, перемещанного с кровавым пеплом песка за окном, бьются ставни. Скрипят несмазанные петли. Ощущение нереальности происходящего давило на психику, сводя с ума.
Но через полчаса все это действо прекратилось и пошел сильный дождь.
Им пора было выдвигаться в путь-дорогу. Набрав всего съестного, что только было в маяке, они вдвинулись. Доча как-то обиделась на отца, что даже целый час не проронила ни слова.
Соня и Леонид не знали куда идти. Шла сплошная стена серого ливня. Грозовые раскаты, отблески далеких зарниц, давно погибших душ…
Кажется, весь Ад замер в предвкушении бури.
— Пусть нам придется пройти целый ад, но мы сделаем это.
Усталость буквально валила с ног и они заснули прямо под дождем.
Глава 9
Как остаться человеком даже в Аду? Сквозь грозовые раскаты, ветры Апокалипсиса песчанным рассветом разлилось небо над долинами Пустоши. Леонид был мрачен, как ночь и очень задумчив. О чем молчат далекие равнины? Что стало с нашей мечтой?
Объединенное подсознание
Лимит выносливости
Песочные часы, отмеряющие время словно остановились, знак «бесконечность» воплотился в молитву о спасении души.
Установив палатку посреди небольшой равнины Леонид и Соня развели костер и разогрели тушенки.
— Давай выспимся, тогда будем решать, что делать дальше. Даже в Аду «утро вечера мудренее»…
Вырубились оба практически мгновенно.
Во сне Леониду виделись врата Адские — с четырьмя печатями на латыни на них. Врата походили на кошачий глаз из огня.
«Я должен спасти свою дочь, — проснувшись думал он, вытирая холодный пот со лба. Дождь перестал лить.
— Самое страшное, это даже не Ад…
— А что же?
— Самое страшное — это взглянуть в самого себя, как в зеркало. И быть в трепете от увиденного. Только тогда ты и поймешь чего стоишь, если не сдрейфишь.
В небе Пустоши вопреки всему «зазвучало» Солнце — долгожданное и радостное, словно это и не был сам Ад. Руины города, как после ядерной атаки в фильмах про постапокалипсис.
«Это всего лишь игра разума»…
Колючая проволока обвивала здесь все, как виноградные лозы.
Огонь свечи, слабый на зыбком ветру словно призывал к памяти об усопших навеки душах.
Эта схватка с Адом — словно неравный бой, в котором нет права на ошибку. Нет причин нашим путникам в Аду на надежду, но все же они шли до конца. Стояли за себя. Хрустальный звон в ушах, как от боевого шока, как от удара молотом по наковальне, как гул эха набата в далекой степи, усиливался по мере приближения в разрушенному городу.
Стены, сочащиеся теплым гноем с застоявшейся кровью.
Кухня, готовящаяся пища на допотопной белой плите — и пахло… человеческим мясом — там в кастрюле варилось человеческое сердце. Соню едва не стошнило.
Неожиданно в одном из помещений заброшенного города они увидели сперва силуэт, тень маленького человека — толи карлика, толи маленькой девочки, которая была в балахоне, надвинутом на лицо.
Когда «та» сняла балахон — они увидели голову… без лица…
Глава 10
Искрящийся грозовой поток -
Среди людей Бог — Кто?
Мы все словно на линии огня, в перекрестье лазерных прицелов.
Все в жизни, прошедшей уже — складывается в один итог.
Правда — прощает все. Война на нашем пути против Ада, словно встала перед нами самими. Боль рождает только злость.
Существо без лица показало молча дорогу в город.
Существо без лица превратилось, как только Леонид к ней дотронулся в массивный клубок змей, холодных и отвратительных. Соня закричала.
— Силы на исходе… — угрюмо пожаловалась Соня, — надо поспать.
Отец согласился.
Оттенок болезненной тьмы вокруг после сильного дождя… теплый пепел снов, вековых оков ожидания… страданий, которым нет меры…
Глухой мужской хохот ропотом отравился в зеркальных стенах пустого помещения — дальше была Тьма и неизвестность…
Каждый звук здесь, при капающей с потолка ржавой воды казался чудовищно искаженным, как картина художника-сюрреалиста. Каждый шал отражался тяжелым звуком, словно пришлифовке изделия
— Мне снилось, часто при жизни — испепеляющий свет, который повсюду, и от которого не убежать — он подхватывал меня и нес далеко — очень далеко…
Комбинат — вход в тайный город. Потерянные зоны городов…
Искрящийся поток — шагни в него… забудь про все, что мешало идти…
Каменный коридор, казалось был бесконечным лабиринтом отражений звука, неприятного, как хруст ломаемых костей. Перемигивало красно-жетое аварийное освещение.
Страница
9 из 11
9 из 11