Валя не очень любила суши и роллы, но пошел сильный дождь, и она зашла в кафе. Это было двуличное заведение: снаружи — японский храм, а внутри — абсолютно рядовой, совершенно не восточный интерьер. А в меню и рисовая лапша, и шашлык, и лоранский пирог…
Добавить в моё избранное
34 мин, 54 сек 12962
Валя заказала пиццу с ветчиной и ягодное желе. Она думала о том, что настолько небрежная стилизация — это уже не подражание, а что-то свое, новое, случайное и странное. Хотя при этом здесь даже неплохо. Играет приятная музыка, после долгой беготни по городу страшно хочется есть — так что можно порадоваться небольшой обеденной паузе. В таком настроении она и съела пиццу. Но когда девушка приступила к желе, музыка вдруг показалась ей однообразной и липучей, как сладкая вата.
Может быть, ветчина в пицце несвежая? Причем очень несвежая — на Валю тяжелой волной накатила дурнота. Будто полдня прокаталась на американских горках. Решила отказаться от желе — оно казалось слишком активно подрагивающим. Валя грустно вздохнула и посмотрела кругом.
Людей за столиками немало — вечер пятницы, да еще многих неожиданно пригнал сюда ливень. И все какие-то бледные, вялые…
Массовое отравление? Кишечная инфекция?
Люди как-то странно приглядываются к своим тарелкам, опасливо отодвигаются от столов, переговариваются… Массовое отравление с массовым психозом?
Валя, не спрашивая счета, молча сунула в руку стоявшему неподалеку официанту тысячу — и к двери. Но так легко отделаться не удалось. Уже открывая дверь, уже одной ногой на улице, Валя услышала первый крик ужаса — и сразу пошла волна криков, и эта волна ошпарила Валины нервы будто кипятком, закружилась голова, и…
Это был глубокий обморок. Не такой, когда мир перед тобой рассыпался, а потом собрался снова, а такой, когда ты сам куда-то провалился, и чувствуешь страх, боль и желание выбраться, слышишь неясные крики откуда-то снаружи, и рвешься туда, к ним… Но обычно в таком обмороке ты один.
А тут Валя смутно ощущала, что в этой черноте — толпа, и все хотят наверх, и мешают друг другу, и ползут друг по другу, и сталкивают друг друга…
Валя рванулась куда-то в сторону, а потом уже вверх, и это ей очень помогло — медленно, трудно, но она ползла сама, не в толпе.
Не было никакого верха, не было света, до нее просто кто-то дотронулся, она несколько раз крикнула — по-настоящему, голосом — «Страшно!» и «Больно!» — и пришла в себя.
Массовое отравление, массовые галлюцинации, и… около сотни человек погибло, не приходя в сознание. Валя выкарабкалась. Ее даже не положили в больницу, а вместо постельного режима и лечебной диеты прописали «осторожное питание» и «разумный отдых». Конечно, она понимала, что будет расследование, ждала звонков из полиции, всяческих служб и надзоров. И от журналистов, конечно.
Позвонили ей на второй день. Сразу после короткого разговора за Валей приехала машина. Валя знала, в какие учреждения ее могли отвезти, знала, где они находятся, но машина поехала по совсем другому маршруту, и в итоге остановилась у незнакомого здания без табличек, запрятанного в путанице новостроек. Валю сопровождал молодой мужчина в штатском, светловолосый и синеглазый. Не голубоглазый, а именно синеглазый — ну, может быть, в цветных линзах… Его звали Павел, и он сразу же создал у Вали очень позитивное… восприятие самой себя. Чудом выжившая девушка — плюс симпатичная девушка — плюс, конечно, толковая девушка, обладающая ценной информацией… лучший инструмент правосудия в молодых, энергичных и умелых руках.
После долгих путешествий по коридорам и лифтам Валя оказалась в просторном кабинете на два рабочих места, одно из которых пустовало.
Павел усадил Валю в кресло у своего стола, и, ничего не спрашивая, приготовил ей кофе, будто она была его давней коллегой. Валя удивлялась, что следователь (ведь он должен быть следователем?) не спешит с вопросами. Удивлялась, что не знает даже приблизительно, куда они приехали, какова его должность и звание. И удивлялась, что она позволила неизвестно кому привезти себя неизвестно куда… неизвестно зачем.
Кабинет этот никак нельзя было назвать скромным или стандартным. Шикарные кожаные офисные кресла, монументальные столы, достойные компьютеры, мощная кофе-машина, внушительный сейф, а еще — стоящий на низкой тумбе большой террариум с хамелеоном, неподвижно замершим на причудливо изогнутой коряге. Он медленно и редко моргал — и надолго приковывал к себе взгляд…
Валя услышала, как Павел что-то достает из сейфа. Она обернулась… и увидела розовый ломтик ветчины в прозрачном пластике. Образец зараженной пищи из кафе?
— Вы, наверное, ждете вопросов и удивляетесь… — сказал Павел, внимательно глядя на ветчину. — Но дело в том, Валентина, что вопросов к вам… нет. Вам сказочно повезло, Валентина. Вы знаете, что погибло больше ста человек… Но мы с вами не будем заниматься случаем массового отравления в месте общепита. Особенность этого дела, Валентина, в том, что кафе ни в чем не виновато… это не испорченные продукты, не бактерии… — Павел очень, очень осторожно взял ветчину в пластике, поднял на уровень Валиных глаз и продолжил говорить голосом ровным, но напряженным.
Может быть, ветчина в пицце несвежая? Причем очень несвежая — на Валю тяжелой волной накатила дурнота. Будто полдня прокаталась на американских горках. Решила отказаться от желе — оно казалось слишком активно подрагивающим. Валя грустно вздохнула и посмотрела кругом.
Людей за столиками немало — вечер пятницы, да еще многих неожиданно пригнал сюда ливень. И все какие-то бледные, вялые…
Массовое отравление? Кишечная инфекция?
Люди как-то странно приглядываются к своим тарелкам, опасливо отодвигаются от столов, переговариваются… Массовое отравление с массовым психозом?
Валя, не спрашивая счета, молча сунула в руку стоявшему неподалеку официанту тысячу — и к двери. Но так легко отделаться не удалось. Уже открывая дверь, уже одной ногой на улице, Валя услышала первый крик ужаса — и сразу пошла волна криков, и эта волна ошпарила Валины нервы будто кипятком, закружилась голова, и…
Это был глубокий обморок. Не такой, когда мир перед тобой рассыпался, а потом собрался снова, а такой, когда ты сам куда-то провалился, и чувствуешь страх, боль и желание выбраться, слышишь неясные крики откуда-то снаружи, и рвешься туда, к ним… Но обычно в таком обмороке ты один.
А тут Валя смутно ощущала, что в этой черноте — толпа, и все хотят наверх, и мешают друг другу, и ползут друг по другу, и сталкивают друг друга…
Валя рванулась куда-то в сторону, а потом уже вверх, и это ей очень помогло — медленно, трудно, но она ползла сама, не в толпе.
Не было никакого верха, не было света, до нее просто кто-то дотронулся, она несколько раз крикнула — по-настоящему, голосом — «Страшно!» и «Больно!» — и пришла в себя.
Массовое отравление, массовые галлюцинации, и… около сотни человек погибло, не приходя в сознание. Валя выкарабкалась. Ее даже не положили в больницу, а вместо постельного режима и лечебной диеты прописали «осторожное питание» и «разумный отдых». Конечно, она понимала, что будет расследование, ждала звонков из полиции, всяческих служб и надзоров. И от журналистов, конечно.
Позвонили ей на второй день. Сразу после короткого разговора за Валей приехала машина. Валя знала, в какие учреждения ее могли отвезти, знала, где они находятся, но машина поехала по совсем другому маршруту, и в итоге остановилась у незнакомого здания без табличек, запрятанного в путанице новостроек. Валю сопровождал молодой мужчина в штатском, светловолосый и синеглазый. Не голубоглазый, а именно синеглазый — ну, может быть, в цветных линзах… Его звали Павел, и он сразу же создал у Вали очень позитивное… восприятие самой себя. Чудом выжившая девушка — плюс симпатичная девушка — плюс, конечно, толковая девушка, обладающая ценной информацией… лучший инструмент правосудия в молодых, энергичных и умелых руках.
После долгих путешествий по коридорам и лифтам Валя оказалась в просторном кабинете на два рабочих места, одно из которых пустовало.
Павел усадил Валю в кресло у своего стола, и, ничего не спрашивая, приготовил ей кофе, будто она была его давней коллегой. Валя удивлялась, что следователь (ведь он должен быть следователем?) не спешит с вопросами. Удивлялась, что не знает даже приблизительно, куда они приехали, какова его должность и звание. И удивлялась, что она позволила неизвестно кому привезти себя неизвестно куда… неизвестно зачем.
Кабинет этот никак нельзя было назвать скромным или стандартным. Шикарные кожаные офисные кресла, монументальные столы, достойные компьютеры, мощная кофе-машина, внушительный сейф, а еще — стоящий на низкой тумбе большой террариум с хамелеоном, неподвижно замершим на причудливо изогнутой коряге. Он медленно и редко моргал — и надолго приковывал к себе взгляд…
Валя услышала, как Павел что-то достает из сейфа. Она обернулась… и увидела розовый ломтик ветчины в прозрачном пластике. Образец зараженной пищи из кафе?
— Вы, наверное, ждете вопросов и удивляетесь… — сказал Павел, внимательно глядя на ветчину. — Но дело в том, Валентина, что вопросов к вам… нет. Вам сказочно повезло, Валентина. Вы знаете, что погибло больше ста человек… Но мы с вами не будем заниматься случаем массового отравления в месте общепита. Особенность этого дела, Валентина, в том, что кафе ни в чем не виновато… это не испорченные продукты, не бактерии… — Павел очень, очень осторожно взял ветчину в пластике, поднял на уровень Валиных глаз и продолжил говорить голосом ровным, но напряженным.
Страница
1 из 10
1 из 10
