Жестокость красной нитью вьется сквозь всю историю человечества, иногда делая толстые витки. Не столь важно, откуда у нас такая любовь к войнам и разрушению, сколько то, как мы распоряжаемся с этим чувством. Держим ли в узде или позволяем животным инстинктам взять верх…
Добавить в моё избранное
34 мин, 49 сек 11409
И тогда проливаются кровавые реки, девственная земля впитывает боль, страдания и горечь утраты. Никто не считал, сколько баррелей крови пролилось за всю историю войн, но, несомненно, хватило бы наполнить море или даже океан. Хватит, чтобы заставить колебаться любого скептика и дрожать любого храбреца.
Страшнейшее позади, конец света не стер народы, закончились календари, но мы все еще живы. Вздохи облегчения, взоры устремлены к новым высотам. Но никто не смотрит под ноги. У любого действия есть противодействие, расплата всегда приходит. Иногда собственная мать разит мечом в гневе, а колыбель оборачивается камерой пыток.
Ноги проникают глубоко, сухие руки дают жизнь, твердая плоть — тепло и уют. На этот раз кара пришла от тех, что пьют из земли.
Девочка восхищенно хлопала в ладошки, наблюдая за прыжками дельфинов. Лазурная вода разлеталась тысячей брызг, переливалась на солнце, сияя радугой. Сергей разделял чувства дочери, честно говоря, он бы сам бил в ладоши и прыгал от радости, но стеснялся, что и не удивительно, когда тебе за тридцать. Красота и свобода вокруг обескураживали, наверное, то же испытывали моряки в старые времена, отдаляясь на многие километры в поисках добычи. Хотя они и возле берега, но дух захватывает.
Прогулочный катер размеренно обходил островки деревьев, позволяя детально разглядывать природу. Мангры штурмовали море, длинные корни причудливо переплетались, каскадом уходя под воду, словно гнезда огромных птиц. Стая чаек кружила в небе. Две уселись на крышу и громко ухали, ничуть не пугаясь туристов.
Кораблик завернул в проток, покинув море. Высокие мангровые деревья обступили речку, казалось, берега сделаны из корней. Кувшинки и водоросли покрывали воду, по широким листьям бегали птички всех цветов радуги. К манграм присоединились кипарисы и их зеленые братья, которые не могут жить в морской воде.
— Папа, папа, смотри какой большой!
Маленькая Лиза возбужденно затопала ножками, пальчик, похожий на сосиску, указывал за борт. Сергей с любовью посмотрел на дочь.
— Это аллигатор, — весело сказал он.
— Аллигатол, … торр, аллигатор.
— Правильно, аллигатор. Умница ты моя. Видишь, как далеко заплыл. Наглотался соленой воды и убежал.
— А они не любят соленую воду?
— Не любят, как мы с тобой, потому и водятся в речках и болотах. Это крокодилы плавают по морям, а аллигаторы — нет.
— Они так похожи, я никогда не пойму, чем они отличаются, — насупилась Лиза.
— Не бойся, как увидим кого-нибудь из них поближе, я тебе расскажу.
Сергей взял дочь на руки, и они вместе принялись вглядываться в мутную воду. Солнце отодвинуло редкие тучи, словно хотело показать путешественникам парк во всей красе. Глаза светились интересом. Вот пролетел бакланчик с длинной шеей, словно вторя ему, под кувшинку юркнула змея, изгибаясь, как и шея птицы. Показался и скрылся под водой гребень аллигаторовой брони.
Эверглейдс поражал величием и размерами. Его нетронутость и труднопроходимость даже пугали. Но только в таких местах чувствуешь себя по-настоящему живым, рядом со стихией природы, колыбелью человечества. Может, первый человек и появился в Африке, но места там были такими же дикими, это точно.
А как Лиза резвится. Дети вообще чувствуют намного лучше взрослых, что полезнее и целебнее для тела. Поэтому и предпочитают порезвиться на улице, а не сидеть у телевизора и больше любят фрукты, чем фастфуд. Он и сам в детстве предпочитал квартире родителей домик у бабушки с его садом и прудом. И автомобилей здесь нет, только лодки.
Девочка вырвалась из объятий и подбежала к пожилой паре. Жадно ухватила протянутый леденец и принялась пародировать крокодила, забавно разводя ручки вверх и вниз. Пальчики превратились в острые клыки, руки — в мощные челюсти. Старики смеялись до слез, к ним присоединились остальные туристы. Мексиканец у руля что-то выкрикивал и прихлопывал.
Лиза сразу превратилась во всеобщую любимицу и не испытывала недостатка в подарках и комплиментах. Своей непосредственностью она располагала окружающих к себе. Поэтому Сергей часто оставался в гордом одиночестве, но на заслуженную популярность не посягал.
Воды реки упирались в стену высокой травы, острой, как сабля. Можно сказать, символ Эверглейдс. Меч-трава господствовала над остальными травами, не давая проходу ни животным, ни людям, а все из-за острых краев и зубцов на листьях. С виду камыш как камыш, но только пока не сунешься в заросли. В первый день их путешествия по парку Лиза хотела потрогать кладиум, но Сергей порезался за нее. Теперь девочка обходила меч-траву стороной.
— Мы не пойдем туда? — опасливо спросила Лиза.
— Только если захочешь.
— Нет-нет, я не хочу, не надо. Они такие остлые, не хочу порезаться.
— Тогда нет.
Выплеснув энергию первых впечатлений, Лиза успокоилась.
Страшнейшее позади, конец света не стер народы, закончились календари, но мы все еще живы. Вздохи облегчения, взоры устремлены к новым высотам. Но никто не смотрит под ноги. У любого действия есть противодействие, расплата всегда приходит. Иногда собственная мать разит мечом в гневе, а колыбель оборачивается камерой пыток.
Ноги проникают глубоко, сухие руки дают жизнь, твердая плоть — тепло и уют. На этот раз кара пришла от тех, что пьют из земли.
Девочка восхищенно хлопала в ладошки, наблюдая за прыжками дельфинов. Лазурная вода разлеталась тысячей брызг, переливалась на солнце, сияя радугой. Сергей разделял чувства дочери, честно говоря, он бы сам бил в ладоши и прыгал от радости, но стеснялся, что и не удивительно, когда тебе за тридцать. Красота и свобода вокруг обескураживали, наверное, то же испытывали моряки в старые времена, отдаляясь на многие километры в поисках добычи. Хотя они и возле берега, но дух захватывает.
Прогулочный катер размеренно обходил островки деревьев, позволяя детально разглядывать природу. Мангры штурмовали море, длинные корни причудливо переплетались, каскадом уходя под воду, словно гнезда огромных птиц. Стая чаек кружила в небе. Две уселись на крышу и громко ухали, ничуть не пугаясь туристов.
Кораблик завернул в проток, покинув море. Высокие мангровые деревья обступили речку, казалось, берега сделаны из корней. Кувшинки и водоросли покрывали воду, по широким листьям бегали птички всех цветов радуги. К манграм присоединились кипарисы и их зеленые братья, которые не могут жить в морской воде.
— Папа, папа, смотри какой большой!
Маленькая Лиза возбужденно затопала ножками, пальчик, похожий на сосиску, указывал за борт. Сергей с любовью посмотрел на дочь.
— Это аллигатор, — весело сказал он.
— Аллигатол, … торр, аллигатор.
— Правильно, аллигатор. Умница ты моя. Видишь, как далеко заплыл. Наглотался соленой воды и убежал.
— А они не любят соленую воду?
— Не любят, как мы с тобой, потому и водятся в речках и болотах. Это крокодилы плавают по морям, а аллигаторы — нет.
— Они так похожи, я никогда не пойму, чем они отличаются, — насупилась Лиза.
— Не бойся, как увидим кого-нибудь из них поближе, я тебе расскажу.
Сергей взял дочь на руки, и они вместе принялись вглядываться в мутную воду. Солнце отодвинуло редкие тучи, словно хотело показать путешественникам парк во всей красе. Глаза светились интересом. Вот пролетел бакланчик с длинной шеей, словно вторя ему, под кувшинку юркнула змея, изгибаясь, как и шея птицы. Показался и скрылся под водой гребень аллигаторовой брони.
Эверглейдс поражал величием и размерами. Его нетронутость и труднопроходимость даже пугали. Но только в таких местах чувствуешь себя по-настоящему живым, рядом со стихией природы, колыбелью человечества. Может, первый человек и появился в Африке, но места там были такими же дикими, это точно.
А как Лиза резвится. Дети вообще чувствуют намного лучше взрослых, что полезнее и целебнее для тела. Поэтому и предпочитают порезвиться на улице, а не сидеть у телевизора и больше любят фрукты, чем фастфуд. Он и сам в детстве предпочитал квартире родителей домик у бабушки с его садом и прудом. И автомобилей здесь нет, только лодки.
Девочка вырвалась из объятий и подбежала к пожилой паре. Жадно ухватила протянутый леденец и принялась пародировать крокодила, забавно разводя ручки вверх и вниз. Пальчики превратились в острые клыки, руки — в мощные челюсти. Старики смеялись до слез, к ним присоединились остальные туристы. Мексиканец у руля что-то выкрикивал и прихлопывал.
Лиза сразу превратилась во всеобщую любимицу и не испытывала недостатка в подарках и комплиментах. Своей непосредственностью она располагала окружающих к себе. Поэтому Сергей часто оставался в гордом одиночестве, но на заслуженную популярность не посягал.
Воды реки упирались в стену высокой травы, острой, как сабля. Можно сказать, символ Эверглейдс. Меч-трава господствовала над остальными травами, не давая проходу ни животным, ни людям, а все из-за острых краев и зубцов на листьях. С виду камыш как камыш, но только пока не сунешься в заросли. В первый день их путешествия по парку Лиза хотела потрогать кладиум, но Сергей порезался за нее. Теперь девочка обходила меч-траву стороной.
— Мы не пойдем туда? — опасливо спросила Лиза.
— Только если захочешь.
— Нет-нет, я не хочу, не надо. Они такие остлые, не хочу порезаться.
— Тогда нет.
Выплеснув энергию первых впечатлений, Лиза успокоилась.
Страница
1 из 10
1 из 10
