Исповедь

— Я хочу исследовать это научно, — сказала она. — Нам надо попробовать прикоснуться к времени.

Прикоснуться к времени. Наверное, в этом для меня с тех пор и заключался смысл жизни. Питер Хен «Условно пригодные»…

Скажу: ничего не боюсь — не поверите.

Не боюсь высоты, не боюсь пауков и крыс, не боюсь потерять работу и стать бедным, не боюсь лишиться жилья и оказаться на улице, не боюсь летать на самолетах и ходить по темным дворам, не боюсь дня, когда за мной придут, не боюсь смерти.

Единственное чего опасаюсь — не успеть.

Однажды проснуться в темной комнате, провести пальцами по иссохшей старческой морщинистой коже, включить свет, посмотреть на дату календаря, почувствовать щемящий сердечный укол, от которого закладывает уши, сбивает дыхание, наворачиваются слезы и становится до тошноты плохо, потому что осознаешь — не успел.

Опасаюсь вновь и вновь, медленно открывая дверь, бросать взгляд на часы и понимать — в очередной раз не успел. Страшусь раз за разом возвращаться в прошлое, переживая моменты, в которых не успел. Боюсь крикнуть в пустой комнате и, не получив ответа, понять — не успел.

Не успел поймать синицу, не оказавшуюся очередным журавлем.

Не успел на последний поезд, навеки оставшись на вокзале.

Страшно пропустить поворотный момент жизни, не догадавшись, что это он.

Страшно снова потеряться в темноте, не найти нужную дверь и не успеть.

Я всегда боюсь не успеть, поэтому

Я всегда должен спешить.

— Давай быстрей! — кричит брат, развалившись в седле, и уныло болтая ногами.

Пыхтя, налегаю на педали четырехколесного велосипеда, с невообразимым шумом подъезжаю к блестящему ГАЗику Вани. Дернув ручку тормоза, останавливаюсь. Нещадно палит солнце — рукой вытираю струящийся со лба пот. Перевожу дыхание.

Брат, самодовольно улыбаясь, смотрит сверху.

— Если будешь и дальше так кататься, то никогда не перейдешь на двухколесный, тем более не догонишь меня! — Ваня ухмыляется.

Жалобно смотрю, мол, ну что ты хотел? — тебе двенадцать, а мне только шесть.

— А теперь гляди внимательно — работает мастер! Учись, пока я жив! — Ваня вытирает мокрые ладошки о синие шорты, убирает подножку и срывается.

Никто во дворе не может понять: каким образом брату — щупленькому, дохленькому — удается развивать на велосипеде столь невероятную скорость. Тоненькие ручки — сквозь кожу, обтягивающую кости, проступают вены — сжимают руль, ножки-пруточки вращаются в бешеном ритме.

— Смотри, что я сейчас сделаю! — кричит брат, направляясь в сторону ржавого Москвича.

Ваня, наверное, не слышит собственного голоса из-за свистящего в ушах ветра.

Тоже хочу кататься так: чтобы развивались волосы, чтобы чувствовать: еще мгновение и прорежутся крылья, еще мгновение: из-под колес забьются искры и прохожие разинут рты, еще мгновение и ты, как герой «Назад в будущее», разовьешь необходимую скорость, разорвешь ткань времени и унесешься в прошлое.

Еще больше хочу научиться делать самый классный трюк, который и собирается продемонстрировать брат: на невероятной скорости заехать по доскам, приставленных к капоту старого Москвича, взлететь на крышу автомобиля и низвергнуться на асфальт.

Брат разводит руки в стороны. В лучах солнца он выглядит как птица. Ваня улюлюкает и кричит: «Смотри как я!»

Самоуверенность.

Перед самым краем доски переднее колесо попадает в небольшую выбоину, велосипед содрогается от переднего до заднего крыла, руль выворачивает — железный конь сбивается с намеченной траектории. Велосипед врезается в зад Москвича, заднее колесо отрывается от асфальта, зад брата отрывается от седла, подошвы сандалий отрываются от педалей. Ваня перелетает через автомобиль, велосипед взлетает над автомобилем.

Говорят: между родственниками существует телепатическая связь, и порой события можно увидеть глазами другого. Происходящее наблюдаю как в замедленной съемке, одновременно с двух камер: первая — мои глаза, вторая — брата, к ней подключен каждый нерв в Ванином теле. Чувствую ужасную боль, которая пронзает тело, забирается в каждый уголок. Вижу мир, смазывающийся в калейдоскоп картинок. Ощущаю не совсем понятный удар — сперва по голове, затем по всему телу. Сначала ощущение резкой боли, а после осознание произошедшего. Я — мешок, в котором перетряхнули все картошины: те, что были сверху, оказались внизу.

Велосипед падает на крышу Москвича.

Справившись с оцепенением, бегу к машине. На ходу, сквозь слезы, выкрикивая имя брата. Шок блокирует мозг — забываю: можно ехать на более быстром, чем ноги, велосипеде.

Ваня лежит на спине в нескольких метрах от Москвича. Под затылком растекается лужица крови. Еле заметно дергаются пальцы раскинутых рук.

Опускаюсь перед братом на колени и закрываю лицо ладонями.