Рейк

Убийства только-только начались, а правительство уже плюется слюной негодования»….

Как и другие его коллеги, Олег работал без сна и отдыха трое суток. Все это время он не появлялся дома, при этом предварительно позвонив Марине и предупредив, что в ближайшее время он будет работать и появится дома, как только ему дадут перерыв. Еще он ее предупредил, чтобы не задерживалась и как можно меньше бывала в малознакомых местах, особенно вечером и ночью. Чтобы не шаталась где попало, пока не будет пойман маньяк-убийца. Позже начальник отдела позволил Олегу пойти домой и выспаться. Петров приехал домой и, не принимая душ, сразу же прошел в спальню, чтобы раздеться и забыться сном. Однако, вместо отдыха, он с темными кругами под глазами, измученным бледным лицом и всклокоченными волосами в этот вечер пойдет пешком к ближайшему от его дома бару в городе, чтобы напиться. Когда он открыл дверь в спальню, то увидел Марину в постели с их соседом. Олег прошел в комнату, сел на стул и безразличным взглядом больше пяти минут смотрел на свою жену и толстого соседа Мишу, обнимавшихся и дрыхнувших спокойным сном. Они дрыхли после того, как выплеснули сексуальную энергию из себя, и им, по-видимому, было начхать на все. Наконец Марина проснулась, затем проснулся и Миша. Олег смотрел на них поочередно, по-прежнему не говоря ни слова. Марина провела рукой по черным распущенным волосам, спокойным, лишь чуть-чуть растерянным взглядом взирая на Олега. Она прикрыла красивую грудь одеялом, молча глядя на Олега. Зато слово молвил Миша. Он вывалил из-под одеяла свое большое круглое пузо, поднял свой тучный зад и стал одеваться.

— Послушай, дружище, — говорил Миша, уже надев штаны. — Я тебе скажу одну вещь. Она в свое время меня спасла, когда я вот также и свою сучку застукал у себя дома с другим мужиком. Позволь мне договорить, а потом можешь пристрелить меня как собаку. Вот этих, — Миша указал пальцем на Марину, — не изменить. Нас с тобой и весь остальной мужской род тоже. Весь этот мир состоит из кобелей и сук. А еще их гормонов. Так оно и есть. Именно так.

Олег взглянул на него, затем достал из кобуры пистолет.

— Хочешь, — молвил Миша, приподняв руки вверх, — пойдем, водки ё… нем? Я — напоследок, а ты — облегчить свою тяжесть на душе.

— Олег, — подала голос Марина. Она еще раз провела рукой по волосам, другой рукой по-прежнему держа на себе одеяло, — меня тоже пристрели. Знаю, ты сделаешь это, особенно после того, что услышишь сейчас от меня… Я тебя ненавижу. Это не твоя вина, а лишь моя. Но этот мир таков, каков он есть, его не изменить. Я ненавижу тебя, ненавижу себя за то, что мы с собой женаты. Тебя я не любила никогда. Я презираю своего отца за то, что он выдал меня за тебя замуж насильно. За то, что решил типа как мне будет лучше. Во мне больше непонимания, негодования и ненависти ко всему, чем в ком-либо другом, наверное, человеке. Я даже обращалась к психиатру и знаешь, что? Он оглядел меня с ног до головы, особо пожирая взглядом мои ноги, сиськи и жопу. Затем сказал: «Крошка, тебе ли жаловаться на жизнь! Если ты захочешь, любой мужик в этом мире будет твоим!». Это мне сказал СПЕЦИАЛИСТ, который как никто должен уметь подбирать слова, уметь успокоить человека. Мишка прав, мы — рабы своих инстинктов. А если ты и полюбишь кого-то в этом мире и начнешь верить в снисходительность и доброжелательность этих самых розовых очков, что на тебе одеты, то наперекосяк потом может пойти вся твоя жизнь. Давай, пристрели нас, и дело в шляпе.

Она закрыла глаза. Олег смотрел на нее, держа в руке пистолет. Переводил взгляд на Мишу, который стоял, не двигаясь, в штанах и с обнаженным тучным торсом. Из-под короткой стрижки по лбу любовника Марины бежал пот. Наконец, Олег просто убрал оружие назад, в кобуру и вышел из спальни. Он так и не проронил ни слова и оставил любовников вместе, живыми и здоровыми.

Олег шел по аллее ночной центральной улицы, освещенной фонарями. Его мысли в голове бились словно рыбы об лед, дергаясь и пытаясь войти в привычную среду обитания, но не зная, как это делать. Он то и дело смачивал слюной пересохшее горло, чувствуя, как сердце взволнованно стучит в груди. Он шел, не ощущая, что сегодня жизнь нанесла ему удар, который покалечил его. Этот удар Олег ощутил уже давно, еще до брака с Мариной, когда не сумел завоевать свою Настю. А то, что произошло сегодня (речь Марины и Мишки) лишь подтвердила убеждения Олега. И он даже ощутил свободу, некое ликование, ради которых лично ему (Олегу) не пришлось причинять никому боль и зло как это делают многие другие люди. Как это ни странно и ни жестоко прозвучало бы, но Олег даже был счастлив, что свобода сама его нашла и сбросила оковы с его души.

Олег подошел к бару, хотел войти внутрь и заказать водки, но его остановил возглас:

— Ух ты, ментура пожаловала!

Олег обернулся. Его безразличные черные глаза увидели опершегося на скамейку лысого покачивающегося, поддатого мужика.