Город в песках

— Холодно, — акустика в храме была прекрасная. Тонкий детский голосок расслышали все.

— Холодно, — спокойно согласился с дочкой Егор. — Пойдем на солнышко.

Развернулся, чтоб выйти вон. Ему предложили купить образок для ребенка.

— Карточки принимаете? — спокойно поинтересовался в ответ. — Значит, без образка.

Они с дочерью вышли, ребята повернулись было следом, и замерли, разглядывая фреску на западной стене храма. Как и положено — Страшный Суд. Вот только в той части, что живописала ад, на фреске изобразили не отдельных грешников, принимающих различные мучения, а целый город, горящий «на медленном огне». Огонь был невысокий, ровный, он не достигал даже окон первого этажа, а здания, похоже, рисовали с натуры. Потому что даже сомнений не возникало, это не просто город, это — тот самый, проклятый.

Егора они заметили возле источника. Целебного, как утверждалось в купленном в лавке буклете. Болезни их особо не мучили, а вот от жажды исцелиться было не лишним.

— Так кто — Паша или Яна? — услышали они, подходя, голос Егора.

— Паша, — смущенно улыбнулась в ответ его девочка. — Яна, она… ну… Паша лучше.

— Ну, вот и договорились.

— О чем, если не секрет? — делать вид, что она не слышала разговора, Яна не стала.

Егор обернулся.

— О том, кто моей дочке больше нравится, — ироничная улыбка чуть тронула уголки его губ. — Ты в этом конкурсе проиграла, принцесса.

— Попробую пережить, — отмахнулась Яна. — Лучше смотрите, какую я книжку у них нашла.

— Ужели молитвослов? — весело косится на нее Егор.

— Нет, тут про город всякие статьи интересные, результаты исследований и прочее. Даже план есть, — она полна энтузиазма.

— Изучай, будешь гидом.

— Так вы не передумали ехать в Заброшенный город? — Паша решает уточнить. — Мы рады, конечно. Но у вас дочка маленькая. А там… всякие слухи ходят. Да и просто машина в песке завязнет…

— Не надо туда ехать, дети, — монах появился у источника как-то слишком уж неожиданно. Не тот, что открывал для них храм, значительно старше. Просто шагнул к ним из ближайших кустов, и не поймешь, не то давно уж он там стоял, не то мимо проходил так удачно.

— Почему? — воинственно поинтересовалась Яна. — Разве это запрещено?

— Запрещено, — спокойно кивает монах. — Заброшенный город закрыт для посещений как опасная зона, несущая угрозу жизни. И охраняется, как памятник истории, так что все попытки поиграть в кладоискателей, прежде всего, противозаконны.

— Мы не собираемся искать там клады!

— Все так говорят. А сами покупают металлоискатель помощнее — и вперед, брошенные сокровища разыскивать. Да только нет там сокровищ, четыреста лет уж прошло, все, что не разграбили — прахом рассыпалось.

— Вы еще скажите, что город проклят, — горячится Яна. Теперь, когда она так близко, и мысли допускать не хочется, что что-то может ей помешать.

— Не скажу, все равно ж не поверишь, — не стал спорить монах. Хотя сам он в это верил, даже сомнений не возникало. — Я о другом скажу лучше. О том, что в этом городе регулярно ломают руки, ноги и шеи, свалившись в прикрытые гнилыми досками подвалы и колодцы. О том, что местные змеи весьма ядовиты, и далеко не всех укушенных ими удается спасти. О том, что пугаясь неведомо чего, люди бегут из этого города в пустыню, не разбирая дороги, и их трупы находят потом с перекошенными от ужаса лицами. О том, что попавших в песчаную бурю уже не находят. А проклят тот город, или нет, ты сама решай.

— И что, здесь часто бывают песчаные бури? — Егор смотрел на монаха весьма скептически. — Когда ты видел последнюю, отец?

— Да вот вчера и видел.

— Ой, не надо. Вчера весь день ясно было и безветренно.

— Это у вас там, в городе, безветренно. А здесь сильнейшая буря поднимается мгновенно, так что стена песка стоит от земли до неба, и смерчи крутят так, что не только людей с ног сбивает, но и машины переворачивает.

— Ну, мою-то не перевернет. Видел, какой у меня зверь? — Егор самодовольно кивает в сторону ворот. — В проклятия мы не верим, несчастных случаев не боимся. А если б боялись всего на свете — давно бы в монахи подались, — насмешка в его последних словах ничем не прикрыта, но почтенный старец давно уже выше суетных обид.

— Себя не жалко, хоть ребенка побереги, — предпринял он последнюю попытку их образумить, но молодежь лишь попрощалась и направилась к выходу.

Хлопают одна за другой автомобильные дверцы и внедорожник трогается. Медленно съезжает с холма, добирается до бетонной дороги, уходящей в горячие пески. Дорогу перегораживают ворота, закрытые на порядком проржавевший замок, по сторонам от них лишь пара секций забора, но объезжать Егор не спешит.

Остановив машину, подходит к воротам, лениво скользит взглядом по табличке «Въезд запрещен», изрядно потрепанной временем, берет в руки замок…

— Полагаете, его можно открыть?