Холодно. Алла притоптывала ногами, подпрыгивала, вышагивала по платформе то на пятках, то на носках, пытаясь согреться, но не могла. Мороз давно проник под пальто и пробирал тело до костей…
Добавить в моё избранное
36 мин, 28 сек 10393
Девушка огляделась. На платформе, кроме нее, ни души. Пусто. Черный асфальт, припорошенный первым снегом, и белые круги света под фонарями.
Алла глубоко вздохнула, ухватила сумку за длинный ремень и стала с силой размахивать ею, как маятником. Немного согревшись, повесила сумку на плечо. Сумка была тяжелой — все из-за толстенной курсовой.
Именно из-за нее Алла оказалась на пустынной платформе в двадцати километрах от Москвы. Близился срок защиты, требовалась подпись научного руководителя. Доцент Лозинская часто болела, Алла уже несколько раз приезжала сюда, в маленький подмосковный поселок, то за очередными правками, то за отзывом, а вот теперь — за заключительной подписью. Пришлось привыкнуть к вечным опозданиям электричек, но так долго ждать еще не приходилось.
Алла отодвинула обшлаг, между варежкой и рукавом свитера блеснули золотые часики, подаренные мамой на окончание школы.
Электричка опаздывала уже на тридцать пять минут. Девушка продолжала мерить платформу шагами. Было темно и тихо. С другой стороны дороги чернели деревья, ощетинившиеся корявыми зимними ветками. Неожиданно накатила тоска — сосущая, тревожная, непонятная…
Желая согреться, Алла запрыгала по платформе, уже совершенно не чувствуя окоченевших ног. Она вспомнила чай с вареньем из бузины, которым полтора часа назад угощала Лозинская. Варенье отдавало аптечной сладостью, а вот чай был хорош — крепкий, горячий. Обжигающий!
И тут послышалось гудение. Электричка?
Прислушиваясь, Алла приподняла край вязаной шапочки, боясь ошибиться.
Нет, точно гудит! Слава богу! Она сядет у окна, продавит пальцем иней на стекле и будет смотреть, как в окуляр, на мелькающие в ночи огоньки. Электричка поедет в Москву! А там теплое людное метро…
Гудение приближалось, что-то двигалось по путям. Но как-то чересчур громко, даже фонари начали подрагивать, а платформа завибрировала под ногами.
Алла вгляделась и обомлела. Это — совсем не поезд! На нее надвигалось огненное пятно.
Девушка инстинктивно шарахнулась в сторону, прижалась спиной к черной — как будто кладбищенской — ограде.
Мимо с грохотом проплыло нечто огромное, раскаленное, дышащее горячим маслом.
Алла облегченно выдохнула. Одноглазое чудовище оказалось обычным локомотивом, правда, очень большим, который неспешно проследовал дальше, освещая внизу стылые рельсы, а перед собой — промозглую пустоту. Он почти скрылся во мраке, а Алла все продолжала прижиматься к забору, тело никак не могло отойти от недавнего страха.
И еще — кольнуло нехорошее предчувствие.
Прокляв и Лозинскую с ее ларингитом, и деканат со сроками, и пропавшую электричку, девушка побежала к кассе.
Крошечное окошко прикрывала облезлая фанера. Стянув варежку с онемевшей руки, Алла постучала, и после нескольких минут тягостного ожидания услышала недовольный голос:
— Чего надо? — Когда будет электричка? — спросила Алла.
Губы замерзли и плохо слушались, а зубы стучали так, что даже усилием воли она не могла их сжать.
— Авария на линии, — фанерка приоткрылась, из темной дыры пахнуло теплом и запахом тушеной капусты. — Часа три поездов не будет.
— Как это не будет? — опешила Алла. — А что же мне делать? — А тебе куда надо-то? — Домой. То есть в Москву. — Автобусом поезжай. Они вроде еще ходят. — Погодите! — в отчаянии закричала Алла. — А где автобус? Куда идти? — С платформы налево. Там тропинка прямо до остановки, — и фанерка захлопнулась.
Алла натянула варежку и пошла по грязно-серой тропке вдоль платформы. По бокам торчали жесткие кусты, запорошенные снегом.
Фонарей не было, девушка шла почти наугад, отчаянно желая как можно скорее выйти к остановке. Ей хотелось даже не в автобус, а просто к свету и людям.
Внезапно впереди выросли три черные фигуры.
— Привет, цыпа.
Девушка застыла. Во рту мгновенно пересохло.
— Торопишься куда? — она поняла, что кто-то из них зашел за спину — ее окружили.
— Я на станцию иду, пропустите! — Алла старалась говорить уверенно.
— Так станция ж в другую сторону! — первый притворно удивился.
— Я на автобус. Пустите.
Фигуры не сдвинулись с места.
— А она ничего, — наконец заметил первый.
— А, по-моему, обычная фигня, — возразил второй. — Студентка.
— Давай попробуем, отличаются ли студентки от колхозниц?
— А ну, отойдите! — сказала Алла. — Я кричать буду.
— Кричи, — разрешил первый. — Я люблю, когда бабы кричат.
Третья фигура пододвинулась ближе, и Алла нервно оглянулась.
— Послушайте, я в милицию заявлю!
Парни расхохотались.
— А она забавная! Давай, Митяй, познакомимся с девушкой поближе?
— Не, Серый, у меня на таком морозе не встанет. А вот сумочку я бы посмотрел.
Алла глубоко вздохнула, ухватила сумку за длинный ремень и стала с силой размахивать ею, как маятником. Немного согревшись, повесила сумку на плечо. Сумка была тяжелой — все из-за толстенной курсовой.
Именно из-за нее Алла оказалась на пустынной платформе в двадцати километрах от Москвы. Близился срок защиты, требовалась подпись научного руководителя. Доцент Лозинская часто болела, Алла уже несколько раз приезжала сюда, в маленький подмосковный поселок, то за очередными правками, то за отзывом, а вот теперь — за заключительной подписью. Пришлось привыкнуть к вечным опозданиям электричек, но так долго ждать еще не приходилось.
Алла отодвинула обшлаг, между варежкой и рукавом свитера блеснули золотые часики, подаренные мамой на окончание школы.
Электричка опаздывала уже на тридцать пять минут. Девушка продолжала мерить платформу шагами. Было темно и тихо. С другой стороны дороги чернели деревья, ощетинившиеся корявыми зимними ветками. Неожиданно накатила тоска — сосущая, тревожная, непонятная…
Желая согреться, Алла запрыгала по платформе, уже совершенно не чувствуя окоченевших ног. Она вспомнила чай с вареньем из бузины, которым полтора часа назад угощала Лозинская. Варенье отдавало аптечной сладостью, а вот чай был хорош — крепкий, горячий. Обжигающий!
И тут послышалось гудение. Электричка?
Прислушиваясь, Алла приподняла край вязаной шапочки, боясь ошибиться.
Нет, точно гудит! Слава богу! Она сядет у окна, продавит пальцем иней на стекле и будет смотреть, как в окуляр, на мелькающие в ночи огоньки. Электричка поедет в Москву! А там теплое людное метро…
Гудение приближалось, что-то двигалось по путям. Но как-то чересчур громко, даже фонари начали подрагивать, а платформа завибрировала под ногами.
Алла вгляделась и обомлела. Это — совсем не поезд! На нее надвигалось огненное пятно.
Девушка инстинктивно шарахнулась в сторону, прижалась спиной к черной — как будто кладбищенской — ограде.
Мимо с грохотом проплыло нечто огромное, раскаленное, дышащее горячим маслом.
Алла облегченно выдохнула. Одноглазое чудовище оказалось обычным локомотивом, правда, очень большим, который неспешно проследовал дальше, освещая внизу стылые рельсы, а перед собой — промозглую пустоту. Он почти скрылся во мраке, а Алла все продолжала прижиматься к забору, тело никак не могло отойти от недавнего страха.
И еще — кольнуло нехорошее предчувствие.
Прокляв и Лозинскую с ее ларингитом, и деканат со сроками, и пропавшую электричку, девушка побежала к кассе.
Крошечное окошко прикрывала облезлая фанера. Стянув варежку с онемевшей руки, Алла постучала, и после нескольких минут тягостного ожидания услышала недовольный голос:
— Чего надо? — Когда будет электричка? — спросила Алла.
Губы замерзли и плохо слушались, а зубы стучали так, что даже усилием воли она не могла их сжать.
— Авария на линии, — фанерка приоткрылась, из темной дыры пахнуло теплом и запахом тушеной капусты. — Часа три поездов не будет.
— Как это не будет? — опешила Алла. — А что же мне делать? — А тебе куда надо-то? — Домой. То есть в Москву. — Автобусом поезжай. Они вроде еще ходят. — Погодите! — в отчаянии закричала Алла. — А где автобус? Куда идти? — С платформы налево. Там тропинка прямо до остановки, — и фанерка захлопнулась.
Алла натянула варежку и пошла по грязно-серой тропке вдоль платформы. По бокам торчали жесткие кусты, запорошенные снегом.
Фонарей не было, девушка шла почти наугад, отчаянно желая как можно скорее выйти к остановке. Ей хотелось даже не в автобус, а просто к свету и людям.
Внезапно впереди выросли три черные фигуры.
— Привет, цыпа.
Девушка застыла. Во рту мгновенно пересохло.
— Торопишься куда? — она поняла, что кто-то из них зашел за спину — ее окружили.
— Я на станцию иду, пропустите! — Алла старалась говорить уверенно.
— Так станция ж в другую сторону! — первый притворно удивился.
— Я на автобус. Пустите.
Фигуры не сдвинулись с места.
— А она ничего, — наконец заметил первый.
— А, по-моему, обычная фигня, — возразил второй. — Студентка.
— Давай попробуем, отличаются ли студентки от колхозниц?
— А ну, отойдите! — сказала Алла. — Я кричать буду.
— Кричи, — разрешил первый. — Я люблю, когда бабы кричат.
Третья фигура пододвинулась ближе, и Алла нервно оглянулась.
— Послушайте, я в милицию заявлю!
Парни расхохотались.
— А она забавная! Давай, Митяй, познакомимся с девушкой поближе?
— Не, Серый, у меня на таком морозе не встанет. А вот сумочку я бы посмотрел.
Страница
1 из 12
1 из 12
