Обещание. Начало

— Но мне нечем вам заплатить, — пробормотала она. — У меня украли деньги и часы.

— Ты расплатишься со мной потом.

— Я согласна! Я… мама… мои друзья… они привезут вам деньги!

Старуха повела рукой, разом отрезав легковесные слова. Алла замолчала, последнее слово еще трепетало на губах.

— Ты пообещаешь отдать то ценное, что у тебя есть, но о чем ты еще не знаешь.

Дурацкая детская сказочка! Что это у нее есть, но она не знает?

На мгновение Аллу охватило раздражение — разве перед смертью может мерещиться такая чушь?

Голос старухи гремел, как колокол, перекрывая и шум деревьев (откуда в лесу такая буря?), и грохот проносящихся мимо составов (а ведь на станции сказали, что электрички не ходят), и зловещее хлюпанье в груди.

— Обещаешь?

— Да! Да! Обещаю! Только спаси! Только уведи меня отсюда!

Буря, пришедшая из лесу, еще более усилилась, закружилась смерчем и унесла бедную Аллу в черный водоворот.

— Помни свое обещанье! — летел вслед громовой голос. — Отдашь через двадцать лет.

Двадцать лет — это очень долго. Двадцать лет — это целая вечность!

Прожить бы еще минуту в тепле и сухости!

Хотя бы минуту… и за это Алла готова была отдать все.

— Хорошо. Хорошо! Хорошо!

— Хорошо, хорошо… — примирительно сказал ласковый голос. — Только не дергайся, лежи спокойно. Уже все кончилось.

Алла открыла глаза. Она по-прежнему лежала в белизне сугробов, только сугробы были теплые и безопасные. И сухие!

Это же простыни, а не снег! — догадалась она. И тусклый синий свет — это не перронный фонарь, это — ночник! Но где же я? В раю?

— Нет, — засмеялся ласковый голос, — до рая тебе еще далеко. В больнице ты.

— А что со мной? — Алла не понимала, говорит ли она вслух или только думает.

— Ножом тебя пырнули, изверги! — над кроватью склонилось лицо, даже в слабом свете было видно, что оно полно сострадания.

— Разве можно так — совсем молоденькую девчонку-то? — приговаривала медсестра. Ее белый халат крахмально шуршал, а полные руки ласково хлопотали над Аллой. — Но ты тоже хороша, чего ходишь в одиночку? Да еще ночью, да еще в таком глухом месте?

— Что со мной было?

— Что было, то сплыло. Теперь все хорошо. Рану тебе заштопали, кровь перелили, на поправку пойдешь, — женщина наклонилась еще ближе. — И ребеночек твой цел.

— Какой еще ребеночек?

— А ты и не знала? — Медсестра с удовольствием рассмеялась. — Ох уж эти молодые мамочки! У тебя ж ребеночек есть. Уже недель одиннадцать-двенадцать как! Вот обрадуешь мужа-то!

Мозг пытался переварить услышанное. Ребенок… она беременна? У нее, конечно, были некоторые подозрения, но… Вадим же обещал быть аккуратным!

Говорливая медсестра во все глаза смотрела на нее и ждала реакции.

— А я не замужем, — ляпнула Алла первое, что пришло в голову.

Лицо женщины посерьезнело, но ненадолго, и вновь расплылось счастливыми складками.

— Вот и будет у тебя две радости — и замуж выйдешь, и родишь! Аль он женатый?

— Кто? А, Вадим… Нет, он не женат. Мы учимся вместе.

— Вот и хорошо — и учитесь вместе, и жить будете вместе. Тебе сколько лет?

— Девятнадцать.

— А звать тебя как?

— Алла. Алла Волкова.

— Ну, и славно, Алла Волкова! Смотри, какая ты счастливая — и сама жива осталась, и ребеночка доктор сохранил, и муж скоро появится. Живи, Алла Волкова, да радуйся!

Медсестра еще раз поправила подушку и ушла.

Алла осталась одна. Она лежала, уставившись широко открытыми глазами в белый потолок, и пыталась осознать происшедшее.

Промерзшая платформа, качающиеся мутные фонари… Одноглазый локомотив… Кладбищенская ограда и жадная рука, шарящая по груди… Легкий укол в бок — будто прокололи воздушный шарик… Утекающая в землю кровь и оживший могильный памятник…

Вроде бы в лесу произошло еще что-то важное, но что? Мысль ускользала. Организм сопротивлялся, вытесняя неприятные воспоминания.

Спать хочется…

Алла повернулась на белоснежных простынях и уснула.

И снились ей странные сны — то бесконечная пустошь с поднимающимися столбами черного дыма, то выжженная земля, по которой бежали люди с автоматами, то непонятные голубые звезды.

21 апреля, понедельник (Понедельник, 21 апреля)

Яркое солнце сильно било в глаза, и Алла попросила Олега опустить жалюзи.