Обещание. Начало

Вы даже не представляете, Алла Сергеевна, насколько люди бессильны перед собственным подсознанием. Ид, эго, суперэго — слыхали про такую теорию?

— Вы психоаналитик? — поинтересовалась Алла. — А мне показалось, что по телефону вы представились адвокатом.

— Да, да, конечно, я адвокат, — добродушно сказал Геннадий Эммануилович. — Уже много-много лет адвокат. Психоанализ — только мое хобби.

— Нельзя ли поближе к делу?

Геннадий Эммануилович по-птичьи склонил голову набок.

— Я хотел напомнить вам, Алла Сергеевна, что срок долга, отпущенный моей клиенткой, истекает. Пора выполнять обещание.

Алла с подчеркнутым недоумением подняла брови.

— Я не ослышалась? Вы сказали, что я должна вашей клиентке?

— Должны, Алла Сергеевна, должны.

— Интересно, — протянула Алла. — Что-то я не припоминаю ничего подобного в своей жизни. Как же зовут вашу клиентку?

— Боюсь, что в данный момент ее имя вам ничего не скажет.

— Еще более интересно. — Алла полезла в сумку и вынула оттуда диктофон. — Вы позволите? — Она включила запись. — Итак, вы говорите, что существует какой-то долг, который я должна отдать вашей клиентке, чье имя вы не хотите разглашать?

В течение нескольких секунд адвокат оценивающе смотрел на Аллу.

— А вы деловая женщина, Алла Сергеевна.

— А вы в этом сомневались? Напрасно. Теперь ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.

— Извольте, отвечу. Да, существует ваше обязательство вернуть некий долг моей клиентке, чье имя не называю, и которое вы вскоре узнаете. Но обрадует ли оно вас, вот в чем вопрос?

— Позвольте мне самой решать, радоваться или нет. Сейчас хочу узнать, подкреплены ли ваши слова какими-либо документами? Например, моей распиской?

— Нет, не подкреплены. Вы дали моей клиентке обещание на словах.

— Отлично! Удовлетворит ли вас ответ, что я не помню подобного разговора и с трудом представляю, о какой женщине идет речь?

— Не удовлетворит, милейшая Алла Сергеевна, ни в коей мере не удовлетворит.

— Обращаю ваше внимание, господин Ростоцкий, что наша беседа пишется на диктофон.

— Ну и что с того, что пишется? — рассмеялся Геннадий Эммануилович. — Прошу прощения за смех, но уж больно потешный вид у вас, уважаемая Алла Сергеевна. Думаете, включили диктофон и поймали жучилу адвоката?

— Не надо приписывать мне свои мысли, — сухо сказала Алла. — Сейчас я пытаюсь разобраться в ситуации, которая слишком уж напоминает шантаж. Вам так не кажется?

— Нет, — покачал головой Геннадий Эммануилович, — не кажется. Это не шантаж, а восстановление равновесия и, если хотите, даже справедливости. Лично я принимаю участие в этом деле только потому, что защищаю высшие интересы. Я выступаю посредником между моей клиенткой и вами. В некотором роде готов представлять и ваши интересы, когда буду уверен, что они не пойдут вразрез с интересами моей клиентки. Я никогда не допустил бы, чтобы моя профессиональная репутация была запятнана какими-либо неблаговидными делами.

— Много слов ни о чем. Выскажитесь, пожалуйста, по существу вопроса.

— Помилуйте, — Ростоцкий развел руками. — Мне кажется, прежде всего, мы должны четко понять друг друга. Мы ни к чему не придем, если вы, Алла Сергеевна, будете подвергать сомнению мотивы моего поведения.

— Пока ваши мотивы мне не ясны. Объяснитесь, пожалуйста, почетче.

— Почетче? — он опустил карандаш в идеально чистую пепельницу и сложил руки на груди. — Тогда слушайте. Достаточно давно, Алла Сергеевна, в вашей жизни произошел один весьма неприятный случай…

Он замолчал, глаза продолжали немигающе смотреть на Аллу. Под его взглядом она почувствовала, как по телу пробежал тревожный холодок.

Неужели я его боюсь?— подумала она. А он мастер манипулировать людьми… ни в коем случае нельзя ему показать, что я испугана. И чем? Он еще ничего не сказал!

— В моей жизни было много случаев, — Алла говорила почти спокойно. — Какой именно вы имеете в виду?

— Это случилось двадцать лет назад. Припоминаете?

— Пока нет.

— Вспомните пустынную платформу… Электричка опоздала… Вы замерзли и пошли на автобус… Припоминаете?

Пронзительно-светлые глаза собеседника разгорались странным серебряным светом. У Аллы похолодела спина.

— Да, — тихо сказала она. — Да…

Губы онемели настолько, что два коротких слова выговорились с трудом, сердце стиснула безжалостная ледяная рука.

— Вы пошли на автобус одна… в темноте…

Как странно светятся его глаза… Он обволакивает меня! Как будто паук. Он похож на паука, который забавляется с мухой, запутавшейся в паутине.

Но она не муха! Она человек и у нее есть воля!

— Я помню. — Алла с силой потерла виски. — Я все прекрасно помню. На меня напали хулиганы.