Членистоногое

»

Боул ненароком дотронулся до груди, пощупав, на месте ли микрофон. К этому сложно было привыкнуть. На рубашке также висели тёмные очки, которые актёр снял в помещении.

«Эти очки — со встроенной камерой. Нажимаете на дужку очков, снимает и загорается вот эта кнопка. Если нечего снимать — выключайте. Экономьте батарею.»

Лампочка не горела. Во время разговора Боул несколько раз трогал дужку очков, так и не разобравшись — работает скрытая камера или нет.

«Он не будет раскрывать лишние подробности, он вам не доверяет.»

— В сцене с ангелом мы собираемся задействовать настоящую человеческую кровь.

— Простите? — усмехнулся Боул.

Прямоугольник долго молчал, потом произнёс:

— Мы выкупили определённое количество пакетов из банка крови. Пускай только посмеет кто-нибудь сказать, что кровь на экране нереалистичная. У вас, надеюсь, никаких проблем с человеческой кровью?

«В любом случае, делайте всё, что он скажет. И не показывайте ему слабых мест. Его они могут разочаровать.»

— Я не боюсь крови, — улыбнулся Боул и добавил дрогнувшим голосом: — Сэр.

«Ещё мы дадим вам пистолет. На всякий случай. Хотя, если вы вдруг созреете для того, чтобы пустить Ишваре пулю в лоб… Многие только поблагодарят вас.»

Генри работал водителем автобуса. Ему не сиделось на одном месте (в переносном смысле), он постоянно менял автобусы и пункты назначения. Если вчера он возил туристов по штатам, в сотый раз слушая одних и тех же экскурсоводов, то сегодня работал на Ишвару — известного, но не шибко успешного режиссёра. Теперь его автобус перевозил не толпу любопытствующих иностранцев, внимательно слушающих гида, а часть съёмочной группы, распивающей спиртное прямо на пассажирских местах. Общий гвалт и шум навевали Генри воспоминания о молодости, когда он работал водителем школьного автобуса. Вот и сейчас, он рулил, напевая шёпотом второсортную песенку, много раз слышанную по радио.

Не зная только, что автобус стоит на месте…

Боул напился.

Уже даже бармен поглядывал на него с опаской. Но актёр продолжал требовать ещё одну рюмку, когда видел, что предыдущая опустела.

Боула нельзя было назвать неудачником. Он, конечно, не Брэд Питт, не прославился в киноиндустрии настолько, чтобы его выбирали именитые режиссёры, а не он их. Но тяга к лёгким деньгам, которая привела его в Голливуд, принесла пользу: сейчас он являлся, возможно, самым богатым из всех недооцененных актёров. Останавливался исключительно в пятизвёздочных отелях; делал капризные заказы, заставляющие поваров и администраторов рвать на себе волосы; узнавался в общественных местах, но ещё не нужно было нанимать телохранителей.

— Вы Боул Андерсон? — спросили сияющие от радости глаза.

Боул как раз уже начинал думать, где взять в Дакоте элитных проституток.

— Он самый! — радостно ответил актёр, поворачиваясь и нетрезво окидывая взглядом собеседницу.

Брюнетка, красивая, хоть и слишком бледная, одета по-деловому, сиськи есть. Обручального кольца вроде нет. Больше ничего извлечь из её образа пьяный мозг не сумел.

— Вау, не ожидала встретить здесь такую знаменитость!

— Да ладно, какая там знаменитость! — рассмеялся Боул. И тут он заметил «бэйдж» с её именем и названием телестудии, на которую она работала. Он произнёс скисшим голосом: — А, так вы журналистка…

— Это проблема? — лучезарно улыбнулась она. — Если хотите, я уйду.

— Я хочу, чтобы журналистка ушла, а Эшли осталась.

— Сделано! — рассмеялась брюнетка, взмахнув рукой. — Эй, плесните мне рома с колой.

— Два, пожалуйста, — сказал Боул. Затем повернулся к Эшли и сказал: — Чем бы сегодня не закончился этот вечер, а про Ишвару я вам ни слова не скажу.

— Ну это мы посмотрим, — подмигнула она.

Винсент считался пропавшим без вести. Он находился в темноте, среди других тел. У него было достаточно времени подумать.

Он вспоминал свою любимую. Однажды он спросил её по пьяни — на что она готова ради него. Она сказала — на что угодно. Он тогда не поверил.

Не верил и сейчас.

— Стой, стой, стой! — говорил Боул, но Эшли затыкала его рот поцелуями. — Мне нужно в уборную, мне…

Она разорвала на нём рубашку и… уставилась на приклеенный пластырем микрофон с проводом, тянущимся от пояса.

— Это ещё что такое? — удивилась журналистка.

Боул сорвал с себя микрофон, снял очки, открыл тумбу и забросил их внутрь. Опёрся на тумбу, пьяно качаясь и тяжело вздыхая.

Эшли всё ещё стояла в дверях его номера отеля.

— Что происходит?

— Это не то, что ты… Ну, сама знаешь.

— Я не понимаю.

— Я, если честно, тоже.

— Ты с прослушкой? Но для кого? И зачем?

Боул расхохотался и подошёл к ней.

— Тебе надо идти.