Кукуруза

Он слышал много таких историй, и приучил себя не верить им. Потому что все эти истории были выдумкой, и потому что Склярова улыбалась краешком рта и укоризненно качала рыжеволосой головкой, и потому что Маслакову в глубине души невыносимо хотелось верить в правдивость этих историй.

— Изотов ничего не вспомнил, ничего не вспомнил председатель. А я молчал. Я не спрашивал ни о чем, и они стали подозревать меня. Думали, я молчу не потому что испугался, а потом что затаил это в себе, что-то замышляю. Тогда шеф принял мудрое решение. Он поделился со мной ПРАВДОЙ.

Маслаков приподнял голову, встретился со стариком взглядами.

— Спустя несколько дней после того, как нашелся мой друг, пока он еще отлеживался в госпитале под присмотром «белых халатов», мы вместе с шефом поехали на Краснокурганскую экспериментальную авиабазу. И там улыбчивый полковник, чем-то неуловимо похожий на Гагарина, подробно объяснил мне, что я видел на самом деле.

— Как они объяснили это?

— Тестовые полеты наших самолетов. Секретные работы советских ВВС по созданию суперсовременных летательных аппаратов. Проект «Икар». Разумеется, зная такое, я становился носителем гостайны. Разумеется, с той поры мне бы и в голову не пришло болтать об этом. Шеф был тонкий психолог. Старая школа!

Старик закутался в халат, потер лицо морщинистыми ладонями.

— У меня изрядно развязался язык, сынок. — проворчал он. — А впрочем — кто поверит бредням старого алкаша, правда?

— Я верю вам. — сказал Маслаков.

Рудин махнул ладонью.

— Есть еще кое-что. Тебе нужно это знать.

Старик долго рылся в серванте с бумагами, вытащил картонную коробку. Стал копаться в ней, выкладывая на стол выцветшие грамоты с мудрым ленинским профилем, побитый молью вымпел с золотой бахромой, смятый пыльный противогаз, томик Генри Миллера на английском, резную фигурку лупоглазого африканского божка, альбом с экзотическим гербарием, вырезанные из рентгеновских снимков пластинки…

Наконец Рудин извлек на свет пожелтевшую бумажку в полиэтиленовом пакете.

Маслаков с благоговением принял ее из рук старика, пробежал глазами порыжевший от времени машинописный текст.

«че вскл план икар временно приостановить связи опасностью дальнейшего будущего проекта тчк работа продолжается вскл ждите вскл дон кихот угрозы не представляет тчк консорциум»

— Че? — Маслаков усмехнулся. — Тот самый команданте Че?

Старик некоторое время молча смотрел на него. Улыбка сползла с губ Маслакова.

— «Че» аргентинское словечко. — сказал Рудин. — Пришло в разговорную речь от индейцев, но это неважно. Важно, что такая же кличка в определенных кругах была не только у доктора Эрнесто.

— А у кого еще?

— У моего шефа. — сказал старик. — До того, как осесть на начальственной должности, он поколесил по странам третьего мира, бывал и в Южной Америке.

Маслаков кивнул.

— Значит, — пробормотал он. — Если я правильно понимаю, Дон-Кихот — это…

Старик растянул губы в ухмылке.

— Совершенно верно. Так они называли меня. Я значит, воевал с ветряными мельницами. Эта шифровка попала ко мне по причудливой тропке. Если и можно было с ее помощью заподозрить моего начальника в двойной игре — к тому моменту, когда она попала ко мне в руки, это было уже бессмысленно. Он был мертв.

— Что с ним случилось?

— Выбросился из окна. Самоубийство. — старик помолчал, пригубил рюмку, пожевал губами. — Разное говорили в конторе — о том, что за ним обнаружились какие-то темные делишки, о том, что у него под конец поехала крыша. Следствие само собой сошло на нет — через месяц развалился Союз и всем стало не до этого. Может, он предчувствовал это, потому так и поступил.

— Надо же. — пробормотал Маслаков. Значит, вот как. Значит, целый Консорциум…

— Подумай хорошенько. — сказал старик. — Во что ты собираешься ввязаться. Я слыхал о твоем отце, поэтому не буду тебя отговаривать — яблоко, как говориться, от яблоньки… Только, знаешь, по весне из-под снега появляются не только подснежники, но и трупы.

5. Вася ЛСД.

6 августа 2007 г. 15:41

г. Москва, Проспект Андропова, жилой дом, подвальный этаж, издательство альманаха «Всего-навсего метеозонды!»

Маслаков постучал в железную дверь условным стуком N1, а когда это не помогло — условным стуком N2 и сразу же стуком N3. Дальше просто барабанил в дверь кулаками. Наконец наверху что-то тихонько зажужжало. Хоботок миниатюрной камеры над притолокой повернулся влево-вправо, замер.

Внутри залязгало и заскрежетало, на пороге предстал Вася ЛСД.

— Федералы пожаловали. — сказал он недовольно.

Глаза его были красны, длинные волосы беспорядочно растрепаны, мятая футболка риторически вопрошала «Кто убил Курта Кобейна?