Каннибал из 7-ой квартиры

— Понимаете, когда я уже хотел бежать прочь, в мой мозг вкралось понимание, что я совершаю великий подвиг, учиняю прорыв в естествоиспытательской науке, который никто не в силах совершить, даже Высшая сила. Когда я доел его и, сморенный сытостью, свалился спать, мне приснилось красочное театрализованное таинство превращения отжившего в молодое, мертвого в живое. Именно превращение. Вы посмотрите, как несовершенно в нашем обществе происходит передача жизненного опыта от отживающего поколения к нарождающемуся. Будущие люди получают в наследство от поживших извращенное старостью представление о жизни, скисший жизненный опыт, то есть неверие в победу нравственности, уверенность в тщете свершений, личных побед, любви, наконец. А я непосредственно переношу лучшее в пожившем человеке, его не умеющую умирать надежду в него же, но свежего и жадного да жизни. Поверьте, когда у меня раздулся живот и разверзся пупок, а в отверстии появилась голова ребенка, а потом и сам он весь, я не ужаснулся, не испугался, я стал счастлив. Я знал, что это Игнатий Спиридонович переродился, можно сказать, реинкарнировал, чтобы начать новую жизнь, лучшую жизнь, которая будет несравнимо лучше и богаче прежней…

— Понятно, — зевнула девочка Валентина Ивановна. — А как все это на вашем здоровье отражается? Я после своего рождения ведра три струпьев набрала с вас и вокруг. Это, наверное, вредно для вас?

— Странный вопрос, не ожидал его от вас услышать. Вот вы, создавая что-то новое, великое, эпохальное, жалеть себя будете?

— Новое, великое, эпохальное, — скептически повторил мальчик Виктор Степанович. — Вот мне теперь не великого хочется, но мороженого побольше и ничего больше, кроме конфет. Стоило ли меня, кондового, без всякого сомнения, прирожденного мещанина, рожать и мучится? А кушать меня? Это же страшно подумать, сколько вам при этом пришлось испытать морально и физически! Испытать, чтобы мне мороженого цинично хотелось, а потом, когда пиписька окрепнет, ядреную девочку?

— Понимаешь, Витенька, многие подвиги бы не совершились, если бы герой доподлинно знал, ради кого он идет в бой, — неуверенно проговорил Иван Иванович.

— Да ну! — возмутился бывший аспирант Виталий. — Вспомните Геракла! Для кого он подвиги совершал? Для себя, конечно! А на заказчиков ему было плевать. А диссертации наши? Для кого они пишутся? Думаете, для народа и тяжелой промышленности? Чепуха! Они пишутся диссертантом для самого себя, для карьеры и для надувания щек и потому не имеют обычно никакой цены!

— Мы отвлеклись от темы нашего собрания! — постучала девочка Валентина Ивановна кружкой по газовой плите, рядом с которой сидела. — Напомню вам, что мы собрались здесь, чтобы выяснить, унаследовали мы от Ивана Ивановича его способности или нет.

— Думаю, нет, не унаследовали — убежденно сказал Хиггс. — Но, думаю, всем надо на всякий случай провериться, УЗИ сделать.

— А вы делали? — поинтересовалась Серафима Аркадьевна.

— Конечно. И оказалось, что у меня двойной желудок.

— Ну, какого размера желудки, мы хорошо знаем. Трудно поверить, чтобы в нем умещался ребенок трех лет.

— Наверное, растягивается, как матка. Да и дети растут очень быстро. После выхода из меня они за час увеличиваются в размерах раза в полтора. Кстати, ни у кого из вас не остались в памяти какие-нибудь предродовые воспоминания? Это нужно для науки, — обвел Хиггс своих новорожденных детей.

Дети молчали.

— Значит, не остались…

— Так что мы решим? — вернулась к председательству девочка Валентина Ивановна.

— Я думаю, всем детям надо сделать УЗИ у частного доктора. А потом, получив результаты, будем думать.

— А что думать? — сказал Хиггс. — Есть только то, что есть. И вот еще что я хочу вам сказать, дети мои, а также вам, уважаемая Серафима Аркадьевна. Я много думал над своим естеством, размышлял, так сказать, и пришел к выводу, что способность к омолаживанию людей известным вам способом есть у меня уникальная способность, то есть на всей Земле обладаю ею я один. Более того, дальнейшие размышления привели меня к мысли, что практически все люди обладают той или иной уникальной способностью, но большинство из них, подавляющее большинство, не могут ее обнаружить, не могут ее вскрыть, развить и использовать. К сожалению, уникальные способности описываются только в мифах…

— А как же Ванга? — перебил Ивана Ивановича ребенок Виктор Степанович.

— Думаю, она шарлатанка.

— А Вольф Мессинг? — не отставал Витюша?

— Изощренный фокусник.

— А Кашпировский? — широко распахнула глаза Серафима Аркадьевна. — Я лично на его сеансе в обморок падала?!

— Жулик!

— А вы?

— Я? Вот дела, я как-то совсем забыл о себе. Хотя, если подумать, я — вещь в себе, известная лишь восьми персонам… А сколько таких персон на свете может быть!