Добавить в моё избранное
39 мин, 47 сек 14987
Чтобы сад наш — воскрес. Не нужны мне, Эзра, Парижи. И чтобы глаза у всех были живые. Карие, голубые, зеленые, серые — разные! — живые глаза. Пусть разные будут, Эзра… как мы. Они сошлись: волна и камень, мороз и солнце, лед и пламень… Пусть будет огонь, Эзра, пусть будет лед, пусть будут шторма и скалы — только не болото, Эзра, только не болото… Не эти пустые, равнодушные, снулые взгляды, не эти безглазые глазницы, не эти бельма …
Заканчивалась ночь, подходил рассвет. Стало морозно. Эзра открыл глаза как раз в тот момент, когда дверь со скрипом растворилась, и в глаза людям, спящим на разных концах сарая, хлынул поток слепящих лучей.
Глава 13. Per aspera.
Свежесть воздуха удивляла. «После сарая», — подумал Эзра. Было прохладно, и Эзра поежился в одной рубашке.
Их тащили, подталкивая, куда-то к центру скотного двора — самой большой «площади» в поместье. В толпе Эзра разглядел лица матери, невесты, сестры, Ионы, детей…
— Куда нас тащат? — прошептал Эзра, но Фидель его то ли не услышал, то ли просто не стал отвечать. Под утро они опять поссорились.
А через мгновение Эзра сам увидел.
Столб, обложенный хворостом. «Бред, — пронеслось в голове у Эзры. — Кошмар какой-то. Средневековье. Страшный сон. Этого просто не может быть! Они же не станут?»
Сухие листья разлетались от импровизированного аутодафе, куда их нагребли кучами, присыпав хворост.
«Вот и огонек вспыхнет», — со смертной тоской подумал Эзра, и почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Попробуй по-геройски поумирать, когда не хочется умирать совсем. Сколько репетировал, а как до дела дошло… «Господи, дай мне сил, — впервые в жизни молился Эзра. — Дай мне сил не просить и не кричать»…
Эзру и Фиделя привязали спиной к спине. Эзра подумал, какая же насмешница судьба: вот двое на костре, вчера еще спорили и дрались, а теперь спина к спине — спина к спине.
Вспомнил и вчерашние слова: «Вражда должна быть смертной»… Некогда уже было просить прощения, мириться и обмениваться ничего не значащими словами. Ведь сказано же — вражда смертна. Именно это значение, никакое иное. Она умирает, а верность остается. Нога оскользнулась на хворосте, и Эзра пошатнулся — веревки были привязаны плохо, слабо. Локоть коснулся локтя Фиделя — их поставили скорее в полоборота друг от друга. Фидель крепко, до боли сжал руку Эзры.
«Только не закричать до начала казни», — зажмурившись, думал Эзра. Перед смертью должна перед глазами пронестись вся жизнь, но в голове вертелись беспорядочно только обрывки этой пятнадцатилетней жизни. Хотелось упасть на колени и молить о пощаде. Эзра до крови закусил губу, чтобы не закричать.
— Прах и тлен! — крикнул Фидель. — Не мы превратимся — вы давно превратились — в прах и тлен! И ничего, никогда не хотели менять! Но придется — считайте меня пророком! Вам придется! Вы надеетесь похоронить нас без креста и без савана — так черта с два! Мы успели сказать, хотя не успели победить. Вы успели заткнуть нам рты, но ваша победа даже не показывалась на горизонте!
Эзра вновь удивился, как страстно, с какой силой и ненавистью может звучать голос Фиделя. Эзра раскрыл глаза и увидел…
Бельма Рубена, подносящего факел к сухостою. Пустые — нет, не пустые — наполненные ужасом, болью и скорбью глаза матери. Слезы в глазах Айи и Аби. «Я прощаю вам ваше молчание»… — подумал Эзра. Много, много бельм и рыбьих глаз в толпе. Но там и здесь вспыхивали голубые звездочки — вот Хоуп… вот маленький Бенджамин… и Лола, конечно, сорная трава, и Исаак… а теперь и Сара… вот… вот еще, и еще… Вспыхивали и не гасли звездочки ярких умных глаз.
«Успели, — радостно и злорадно подумал Эзра. — Успели! Господи, жить хочется… но умирать ведь почти не страшно. Теперь — почти не страшно… Слышишь, Фидель, братишка — мы ведь успели»….
Вспыхнули с треском сухие ветви, узловатые, как ведьмовские пальцы.
— Успели, — прошептала старая Ноа, наклонившись к Авве.
— Да, — облегченно вздохнул старик, опираясь на клюку.
Первые клубы дыма достигли ноздрей преступников: мальчишки щурились, тот, что поплотней — закашлялся.
Авва заметил вполголоса:
— Хорошо, что успели. Эту заразу надо вырывать с корнем…
Ноа в согласии выкатила белесые глаза.
— Успели, — удовлетворенно проскрипела она, кутаясь от хрустящего морозца в плотную шаль.
Маленький, лет пяти или шести, Савел — смотрел, как поднимается стеной огонь над сухим хворостом и пылью, как в небо уходит густой темный столб, замечал, как через рев пламени не слышен глухой надсадный кашель, как жадно смотрят глаза Ноа на всепожирающую геенну огненную — нет, на неопалимую купину, на изжигающий, очищающий свет…
В небо рванулся первый пронзительный крик.
На лица и растрепанные волосы падал первый чистый снег, и таял по осени.
Заканчивалась ночь, подходил рассвет. Стало морозно. Эзра открыл глаза как раз в тот момент, когда дверь со скрипом растворилась, и в глаза людям, спящим на разных концах сарая, хлынул поток слепящих лучей.
Глава 13. Per aspera.
Свежесть воздуха удивляла. «После сарая», — подумал Эзра. Было прохладно, и Эзра поежился в одной рубашке.
Их тащили, подталкивая, куда-то к центру скотного двора — самой большой «площади» в поместье. В толпе Эзра разглядел лица матери, невесты, сестры, Ионы, детей…
— Куда нас тащат? — прошептал Эзра, но Фидель его то ли не услышал, то ли просто не стал отвечать. Под утро они опять поссорились.
А через мгновение Эзра сам увидел.
Столб, обложенный хворостом. «Бред, — пронеслось в голове у Эзры. — Кошмар какой-то. Средневековье. Страшный сон. Этого просто не может быть! Они же не станут?»
Сухие листья разлетались от импровизированного аутодафе, куда их нагребли кучами, присыпав хворост.
«Вот и огонек вспыхнет», — со смертной тоской подумал Эзра, и почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Попробуй по-геройски поумирать, когда не хочется умирать совсем. Сколько репетировал, а как до дела дошло… «Господи, дай мне сил, — впервые в жизни молился Эзра. — Дай мне сил не просить и не кричать»…
Эзру и Фиделя привязали спиной к спине. Эзра подумал, какая же насмешница судьба: вот двое на костре, вчера еще спорили и дрались, а теперь спина к спине — спина к спине.
Вспомнил и вчерашние слова: «Вражда должна быть смертной»… Некогда уже было просить прощения, мириться и обмениваться ничего не значащими словами. Ведь сказано же — вражда смертна. Именно это значение, никакое иное. Она умирает, а верность остается. Нога оскользнулась на хворосте, и Эзра пошатнулся — веревки были привязаны плохо, слабо. Локоть коснулся локтя Фиделя — их поставили скорее в полоборота друг от друга. Фидель крепко, до боли сжал руку Эзры.
«Только не закричать до начала казни», — зажмурившись, думал Эзра. Перед смертью должна перед глазами пронестись вся жизнь, но в голове вертелись беспорядочно только обрывки этой пятнадцатилетней жизни. Хотелось упасть на колени и молить о пощаде. Эзра до крови закусил губу, чтобы не закричать.
— Прах и тлен! — крикнул Фидель. — Не мы превратимся — вы давно превратились — в прах и тлен! И ничего, никогда не хотели менять! Но придется — считайте меня пророком! Вам придется! Вы надеетесь похоронить нас без креста и без савана — так черта с два! Мы успели сказать, хотя не успели победить. Вы успели заткнуть нам рты, но ваша победа даже не показывалась на горизонте!
Эзра вновь удивился, как страстно, с какой силой и ненавистью может звучать голос Фиделя. Эзра раскрыл глаза и увидел…
Бельма Рубена, подносящего факел к сухостою. Пустые — нет, не пустые — наполненные ужасом, болью и скорбью глаза матери. Слезы в глазах Айи и Аби. «Я прощаю вам ваше молчание»… — подумал Эзра. Много, много бельм и рыбьих глаз в толпе. Но там и здесь вспыхивали голубые звездочки — вот Хоуп… вот маленький Бенджамин… и Лола, конечно, сорная трава, и Исаак… а теперь и Сара… вот… вот еще, и еще… Вспыхивали и не гасли звездочки ярких умных глаз.
«Успели, — радостно и злорадно подумал Эзра. — Успели! Господи, жить хочется… но умирать ведь почти не страшно. Теперь — почти не страшно… Слышишь, Фидель, братишка — мы ведь успели»….
Вспыхнули с треском сухие ветви, узловатые, как ведьмовские пальцы.
— Успели, — прошептала старая Ноа, наклонившись к Авве.
— Да, — облегченно вздохнул старик, опираясь на клюку.
Первые клубы дыма достигли ноздрей преступников: мальчишки щурились, тот, что поплотней — закашлялся.
Авва заметил вполголоса:
— Хорошо, что успели. Эту заразу надо вырывать с корнем…
Ноа в согласии выкатила белесые глаза.
— Успели, — удовлетворенно проскрипела она, кутаясь от хрустящего морозца в плотную шаль.
Маленький, лет пяти или шести, Савел — смотрел, как поднимается стеной огонь над сухим хворостом и пылью, как в небо уходит густой темный столб, замечал, как через рев пламени не слышен глухой надсадный кашель, как жадно смотрят глаза Ноа на всепожирающую геенну огненную — нет, на неопалимую купину, на изжигающий, очищающий свет…
В небо рванулся первый пронзительный крик.
На лица и растрепанные волосы падал первый чистый снег, и таял по осени.
Страница
11 из 12
11 из 12
