Открытка

В таком положении её и обнаружила молодая миловидная женщина в костюме горничной, которая чуть спустя постучалась в дверь и зашла с подносом аппетитно пахнущей еды.

Поставив поднос на столик, она сочувствующе посмотрела на сидящую на полу девушку и сказала:

— Покушайте. Вас помыть?

Лена отрицательно помотала головой.

— Тогда когда помоетесь, позвоните, — она кивнула на стоящий на подносе колокольчик, — Господин сегодня свободен и хотел бы с вами пообщаться, как только вы будете готовы. — женщина улыбнулась и пошла к выходу.

— Стойте. Как вас зовут? — спросила Лена.

— Варя.

— Варвара, вы в каком году родились?

— В 2008м, — удивлённо ответила женщина.

— Да… А кто такой «Господин»? Почему вы его так зовёте?

Ответом был непонимающий взгляд и лицо, полное растерянности.

— Как его зовут, «Господина» вашего?

— Господин и зовут, он один такой! — опять недоуменный взгляд служанки.

Лена махнула рукой:

— Ладно, идите.

Полтора часа спустя сытая и чистая девушка, вдоволь наплескавшись в королевских размеров ванне, завернувшись в полотенце, вышла в спальню. И с негодованием обнаружила, что оттуда исчез не только поднос с посудой, но и её одежда, которую она бросила прямо в комнате, и нож. Подойдя к двери, она попробовала открыть её, но дверь оказалась заперта. Она вернулась к столику и позвонила в любезно оставленный ей колокольчик. Спустя пару минут дверь открылась, и внутрь вошла Варя с ещё одной девушкой, очень красивой, и выглядевшей гораздо моложе.

— В чём дело? Я что, под арестом? Где мои вещи и нож? — Лена гневно накинулась на Варю.

— Простите, — виновато ответила та, — вас не хотели обидеть. Просто пока Господин не поговорит с вами и не решит вашу дальнейшую судьбу, вас никто не отпустит. Старая одежда грязная, мы её выкинули, а с ножом к Господину нельзя. Давайте сделаем вам массаж, обработаем ранки на ногах и поможем одеться. Господин ждёт вас.

Лена посмотрела на потупившую взгляд с виноватым видом женщину, и поняла, что не может на неё злиться. Уже спокойно сказала:

— Хорошо. Только ответьте на один вопрос — что значит «решит мою судьбу»? Что меня ждёт?

— Не беспокойтесь, всё будет хорошо. Вы красивая, и Господин наверняка оставит вас в замке.

— А если не оставит? Что тогда?

— Ну отдаст кому-нибудь. Пошлёт в поля работать, или на фабрику. Но я вам точно говорю, он вас оставит, вы в его вкусе.

Пол ушёл у Лены из-под ног: её положение в местной иерархии становилось понятным. Если до этого она, хоть и подозревая нехорошее, всё же надеялась на человечное и цивилизованное отношение к своей персоне, то теперь никакого недопонимания быть не могло: получалось, что она просто сменила хозяина. И пусть даже местный «Господин» наверное и наверняка лучше блондина и банды дикарей, но сути это не меняет — о личной свободе при любом раскладе можно даже не вспоминать. Осмыслив это, чуть придя в себя, и мысленно встряхнувшись, в следующее мгновение она отчаянно кинулась мимо служанок к двери и с силой распахнула её. И столкнулась нос к носу со стоящими сразу за дверью двумя жуткого вида человекоподобными тварями, под два метра ростом, с мощным телосложением и массивными, как у горилл, черепами. Те, в отличие от испуганно вскрикнувшей девушки, не удивились и не растерялись, а ловко вломились внутрь, схватили Лену за руки и за ноги, и повалили её на кровать, крепко прижав.

Варя, подошедшая к кровати, с укором сказала:

— Ну зачем так нервничать! Я слышала, вас спасли от дикарей, после такого радоваться надо, а не возмущаться! Редкая удача, не всем так везёт!

Так, приговаривая, она стянула с лежащей Лены полотенце, и вместе со второй девушкой-служанкой они занялись тем, чем и собирались — пока одна обрабатывала раненые ступни, вторая делала массаж. Затем — растирали какими-то непонятными кремами и снадобьями и делали много чего ещё, причём в это время гориллы ни на секунду не ослабевали хватку, а когда понадобилось перевернуть девушку на живот, просто подняли её и перевернули. Завершив все процедуры, направленные на приведение в порядок Лениного тела и повышение его привлекательности, служанки начали её одевать, как ребёнка. Только та одежда, в которую её одевали, была совсем не для детей, и также не оставляла иллюзий по поводу её будущей судьбы — полупрозрачное кружевное бельё, чулки и туфли на каблуках, правда с мягкими стельками, чтобы было не больно ногам, а также потрясающе красивое, но очень открытое платье — из тонкой красной ткани, сильно обтягивающее, заканчивавшееся много выше колен, и оставляющее обнажёнными шею и плечи. После одевания была произведена процедура, в каком-то смысле уже привычная, но всё равно возмутительная: на шее девушки защёлкнули ошейник с продетой в него длинной тонкой цепью, а на ноги и на руки надели небольшие лёгкие кандалы.