Добавить в моё избранное
37 мин, 33 сек 3282
Была она нелюдима, а с расцветом эзотерического мракобесия, охватившего Россию на рубеже двадцатого века, у настоящей ведьмы появилось так много конкурентов из числа шарлатанов, что слава Анисьи пошла на убыль Больше всех этому радовалась несчастная Клавка, привязанная к ведьме невидимыми колдовскими чарами, — наконец-то женщина вздохнула спокойнее, перестав служить у ведьмы на посылках.
Вновь заговорили об Анисье в две тысячи тринадцатом году, когда ей пришла пора умирать. Земля долго не отпускала ведьму. Как и в случае с бабкой Акулиной, над поселком неделю метались перепуганные вороны, собаки рвались с цепей, а вой из покосившейся избушки стоял на всю округу. Когда все стихло, в дом Анисьи первым вошел сосед. Как он успел рассказать перед смертью, изнутри пахнуло могильным холодом, и он услышал, как кто-то позвал его по имени. Анисья лежала на кровати — маленькая, сморщенная с большим крючковатым носом. Сосед перекрестился, опрокинул стакан водки из ведьминого буфета, снова перекрестился и пошел звать милицию. Рядом с домом толпились зеваки, но войти внутрь не решались.
Когда подъехал экипаж, чтобы зафиксировать факт смерти гражданки Метелкиной, никто не заметил, как нашедший ведьму смельчак вошел в свою околицу, скрутил с вкопанных во дворе столбов бельевую веревку и скрылся в сарае. Искать бедолагу начали когда потребовалось подписать протокол — обшарили двор, заглянули в дом, потом кто-то из мальчишек забежал в сарай — здесь он и увидел мужчину. Кое-как привязав веревку к вбитым в стену гвоздям, тот висел в петле, карикатурно раскинув ноги. До земли кончики ботинок не доставали всего лишь пары сантиметров.
Новый суицид случился на третий день — молодая девчонка из свежепостроенного коттеджа неподалеку поругалась с родителями и вскрыла себе вены. А на девятый день после смерти Анисьи молодой парень — студент техникума, снимавший комнату на соседней улице, закрылся в гараже и завел двигатель автомобиля. Хозяйка, почуяв неладное, позвала мужиков, те выломали дверь и вытащили уже потерявшего сознание юношу на свежий воздух. Студента удалось откачать, он долго смотрел на своих спасителей ничего не понимающими глазами, да так и не мог внятно объяснить, с чего вдруг решил свести счеты с жизнью.
Самую внятную мотивацию своих поступков изложил бульдозерист, работавший на заготовке речного песка в обской пойме. Майской ночью он прогнал свой многотонный гусеничный «Катерпиллер» по кольцевой дороге, и, выбрав самое узкое место, разворотил еще не до конца просохший асфальт после чего снес половину стоявшего неподалеку дома. Совершив этот акт вандализма, рабочий вернулся на площадку, где попытался повеситься, но надо отдать должное органам внутренних дел. Проезжавший неподалеку наряд поймал хулигана. Бульдозерист, помещенный в психиатрическую клинику, поведал, что слышал зов — такой, словно кто-то называл его по имени. Когда рабочий, принявший происходящее за галюцинацию, откликнулся, некая сила овладела его телом. Сила эта была столь черна и зла, что, разрушив дорогу, бульдозерист, дабы избавиться от звучащих в голове голосов, решил покончить с собой.
После пятой попытки самоубийства, случившейся уже на окраине поселка Ильича, происходящим здесь заинтересовались московские журналисты. Летом две тысячи четырнадцатого года приезжала большая бригада корреспондентов, были осветители, операторы; режиссер долго выбирал, с какого ракурса лучше снимать дом Анисьи. Ходили слухи, что о ведьме будут делать целый фильм, но осенью, когда материал был уже почти смонтирован, в здание, занимаемое московской редакцией, вошла красивая светловолосая девушка лет двадцати-двадцати пяти. Она о чем-то недолго разговаривала с директором продакшн-студии, после чего положила на стол увесистый конверт из плотной желтой бумаги, и спустя полчаса директор лично снял с редакционных компьютеров все жесткие диски, на которых хранились материалы, связанные с происходившим в поселке Ильича, и отдал их девушке.
— Так будет лучше для всех вас, — сказала она на прощание и, смерив директора долгим слегка косящим взглядом зеленых глаз, вышла из редакции.
Вновь заговорили об Анисье в две тысячи тринадцатом году, когда ей пришла пора умирать. Земля долго не отпускала ведьму. Как и в случае с бабкой Акулиной, над поселком неделю метались перепуганные вороны, собаки рвались с цепей, а вой из покосившейся избушки стоял на всю округу. Когда все стихло, в дом Анисьи первым вошел сосед. Как он успел рассказать перед смертью, изнутри пахнуло могильным холодом, и он услышал, как кто-то позвал его по имени. Анисья лежала на кровати — маленькая, сморщенная с большим крючковатым носом. Сосед перекрестился, опрокинул стакан водки из ведьминого буфета, снова перекрестился и пошел звать милицию. Рядом с домом толпились зеваки, но войти внутрь не решались.
Когда подъехал экипаж, чтобы зафиксировать факт смерти гражданки Метелкиной, никто не заметил, как нашедший ведьму смельчак вошел в свою околицу, скрутил с вкопанных во дворе столбов бельевую веревку и скрылся в сарае. Искать бедолагу начали когда потребовалось подписать протокол — обшарили двор, заглянули в дом, потом кто-то из мальчишек забежал в сарай — здесь он и увидел мужчину. Кое-как привязав веревку к вбитым в стену гвоздям, тот висел в петле, карикатурно раскинув ноги. До земли кончики ботинок не доставали всего лишь пары сантиметров.
Новый суицид случился на третий день — молодая девчонка из свежепостроенного коттеджа неподалеку поругалась с родителями и вскрыла себе вены. А на девятый день после смерти Анисьи молодой парень — студент техникума, снимавший комнату на соседней улице, закрылся в гараже и завел двигатель автомобиля. Хозяйка, почуяв неладное, позвала мужиков, те выломали дверь и вытащили уже потерявшего сознание юношу на свежий воздух. Студента удалось откачать, он долго смотрел на своих спасителей ничего не понимающими глазами, да так и не мог внятно объяснить, с чего вдруг решил свести счеты с жизнью.
Самую внятную мотивацию своих поступков изложил бульдозерист, работавший на заготовке речного песка в обской пойме. Майской ночью он прогнал свой многотонный гусеничный «Катерпиллер» по кольцевой дороге, и, выбрав самое узкое место, разворотил еще не до конца просохший асфальт после чего снес половину стоявшего неподалеку дома. Совершив этот акт вандализма, рабочий вернулся на площадку, где попытался повеситься, но надо отдать должное органам внутренних дел. Проезжавший неподалеку наряд поймал хулигана. Бульдозерист, помещенный в психиатрическую клинику, поведал, что слышал зов — такой, словно кто-то называл его по имени. Когда рабочий, принявший происходящее за галюцинацию, откликнулся, некая сила овладела его телом. Сила эта была столь черна и зла, что, разрушив дорогу, бульдозерист, дабы избавиться от звучащих в голове голосов, решил покончить с собой.
После пятой попытки самоубийства, случившейся уже на окраине поселка Ильича, происходящим здесь заинтересовались московские журналисты. Летом две тысячи четырнадцатого года приезжала большая бригада корреспондентов, были осветители, операторы; режиссер долго выбирал, с какого ракурса лучше снимать дом Анисьи. Ходили слухи, что о ведьме будут делать целый фильм, но осенью, когда материал был уже почти смонтирован, в здание, занимаемое московской редакцией, вошла красивая светловолосая девушка лет двадцати-двадцати пяти. Она о чем-то недолго разговаривала с директором продакшн-студии, после чего положила на стол увесистый конверт из плотной желтой бумаги, и спустя полчаса директор лично снял с редакционных компьютеров все жесткие диски, на которых хранились материалы, связанные с происходившим в поселке Ильича, и отдал их девушке.
— Так будет лучше для всех вас, — сказала она на прощание и, смерив директора долгим слегка косящим взглядом зеленых глаз, вышла из редакции.
Страница
11 из 11
11 из 11
