Добавить в моё избранное
37 мин, 33 сек 3281
Ладонь была грязной от сажи и запекшейся крови, но оставленной ножом на руке раны не было — духи преисподней не приняли жертвы.
Поселковая кольцевая на то и кольцевая, чтобы обойти вокруг поселка и вернуться к тому месту, откуда она началась. «Москвич» Татьяны, нещадно убивая подвеску, летел по колдобинам. Глаза девушки застилали слезы. В душе ее боролись любовь и ненависть к Ваське, а в голове висело какое-то странное отупение, словно это не ты управляешь свои телом, а кто-то чужой командует тобой, дергая за невидимые веревочки. Девушка плохо знала поселок и пропустила свороток на барнаульскую трассу. Все набирая скорость, уже не понимая, где находится, она пронеслась сквозь черную бурю на второй круг. Вот фары выхватили из темноты чей-то силуэт, руль дернуло… Удар. Человеческое тело бросило на лобовое стекло, мгновенно покрывшееся сетью мелких трещин, а «Москвич» повело и швырнуло в кювет. Татьяна каким-то неведомым образом поняла, что та серая масса, которая с размаху плюхнулась позади нее на дорогу, — это изломанное и изувеченное тело ее Васьки — Василия Белкина — племянника ведьмы Анисьи и внучатого племянника ведьмы Акулины, жившей в поселке с незапамятных времен. Считая себя старожилом поселка, Васька так и не стал своим для этой земли.
«Москвич» перевернулся и встал на четыре колеса. Татьяна не почувствовала боли, словно чьи-то руки заботливо придерживали ее. Открыв дверь, девушка вывалилась из покореженной машины на пыльную траву.
Буря неожиданно стихла, как будто кто-то просто взял и выключил ураган. Небо посветлело, и все вокруг обрело какую-то фотографическую четкость. Татьяна, утирая кровь, медленно стекающую с рассеченной брови, поднялась на ноги и, покачиваясь, с трудом вышла на дорогу. Стало еще светлее — черные тучи расходились, открывая солнце. Пыль осела, и душный воздух заполнился плывущей от реки прохладой. Татьяна огляделась. Чуть позади у края дороги лежал, как ей показалось, какой-то серый мешок, а с пригорка несся огромный черный автомобиль с четырьмя кольцами на радиаторе. Татьяна подняла руку, водитель резко нажал на тормоз, и машину потащило по гравию. «Ауди» с хрустящим звуком перескочила через Васькино тело, и остановилась в нескольких сантиметрах перед девушкой. За рулем с расширенными от ужаса глазами сидела прокурорша и, не мигая, смотрела на дочь.
Конечно же, папа-прокурор сделал все возможное, чтобы замять дело. Парикмахерша дала нужные показания, и спустя некоторое время следствие сделало вывод, что Васька был задавлен собственным «Москвичом», когда, не поставив машину на стояночный тормоз, возился в капоте. Сколько стоил такой исход дела прокурору, неизвестно, но черная «Ауди» — почти новая немецкая машина уже больше не стояла во дворе пятиэтажного дома с лифтами.
Татьяна и ее мать на следующее после рокового вечера утро спешно покинули ставший им ненавистным Барнаул и по крайкомовской брони улетели в Москву. Здесь девушка быстро оправилась от произошедшего — после смерти Васьки все произошедшее за последние месяцы стало казаться ей каким-то дурным сном, приключившимся с кем-то другим. С омерзением вспоминала девушка железную фиксу своего принца на рыжем «Москвиче» и его гоп-друзей, а также тот последний вечер, проведенный с Васькой в самом сердце бушующей черной бури.
А потом случился август девяносто первого — три дня, когда номенклатура по всей стране была поставлена в ситуацию жесткого выбора с кем идти дальше. Кто-то встал на неверную сторону, кто-то на три дня ушел на больничный, а вот прокурор, которому после истории с ДТП на поселке Ильича было уже нечего терять, поддержал новую власть и не прогадал. После победы над ГКЧП он был записан в самые верные сторонники первого президента России, и уже осенью был призван в Москву следить за порядком в новом государстве. Был прокурор нестар, амбициозен и сметлив, верно чуял, что в возникшей на руинах великой державы стране дозволено, а что является табу. Немудрено, что в бандитские девяностые он сделал блестящую карьеру и вышел на пенсию в начале двухтысячных простым российским миллиардером.
История же Васьки была скоро забыта — молодежь — прошедшие армию пацаны его возраста начали, подражая героям американских боевиков, чуть ли не ежедневно гибнуть в разборках, так что одинокий пластмассовый букетик, который каждый июнь появлялся на обочине кольцевой, затерялся среди пышных венков, то и дело обрамлявших придорожные столбы после очередной разборки.
Судьба Анисьи сложилась непросто. Коварное кольцо — окружающая поселок так и не позволило ей заполучить наследницу колдовской силы, а теперь незаконченный обряд не давал ведьме выйти за пределы гравийной границы. Анисья металась по лабиринту поселковых улиц, проклиная каждого встречного. Впрочем, совсем скоро ярость сменилась молчаливой покорностью, и еще более двадцати лет Анисья безвылазно жила в своем домишке, который с каждым годом ветшал все сильнее.
Поселковая кольцевая на то и кольцевая, чтобы обойти вокруг поселка и вернуться к тому месту, откуда она началась. «Москвич» Татьяны, нещадно убивая подвеску, летел по колдобинам. Глаза девушки застилали слезы. В душе ее боролись любовь и ненависть к Ваське, а в голове висело какое-то странное отупение, словно это не ты управляешь свои телом, а кто-то чужой командует тобой, дергая за невидимые веревочки. Девушка плохо знала поселок и пропустила свороток на барнаульскую трассу. Все набирая скорость, уже не понимая, где находится, она пронеслась сквозь черную бурю на второй круг. Вот фары выхватили из темноты чей-то силуэт, руль дернуло… Удар. Человеческое тело бросило на лобовое стекло, мгновенно покрывшееся сетью мелких трещин, а «Москвич» повело и швырнуло в кювет. Татьяна каким-то неведомым образом поняла, что та серая масса, которая с размаху плюхнулась позади нее на дорогу, — это изломанное и изувеченное тело ее Васьки — Василия Белкина — племянника ведьмы Анисьи и внучатого племянника ведьмы Акулины, жившей в поселке с незапамятных времен. Считая себя старожилом поселка, Васька так и не стал своим для этой земли.
«Москвич» перевернулся и встал на четыре колеса. Татьяна не почувствовала боли, словно чьи-то руки заботливо придерживали ее. Открыв дверь, девушка вывалилась из покореженной машины на пыльную траву.
Буря неожиданно стихла, как будто кто-то просто взял и выключил ураган. Небо посветлело, и все вокруг обрело какую-то фотографическую четкость. Татьяна, утирая кровь, медленно стекающую с рассеченной брови, поднялась на ноги и, покачиваясь, с трудом вышла на дорогу. Стало еще светлее — черные тучи расходились, открывая солнце. Пыль осела, и душный воздух заполнился плывущей от реки прохладой. Татьяна огляделась. Чуть позади у края дороги лежал, как ей показалось, какой-то серый мешок, а с пригорка несся огромный черный автомобиль с четырьмя кольцами на радиаторе. Татьяна подняла руку, водитель резко нажал на тормоз, и машину потащило по гравию. «Ауди» с хрустящим звуком перескочила через Васькино тело, и остановилась в нескольких сантиметрах перед девушкой. За рулем с расширенными от ужаса глазами сидела прокурорша и, не мигая, смотрела на дочь.
Конечно же, папа-прокурор сделал все возможное, чтобы замять дело. Парикмахерша дала нужные показания, и спустя некоторое время следствие сделало вывод, что Васька был задавлен собственным «Москвичом», когда, не поставив машину на стояночный тормоз, возился в капоте. Сколько стоил такой исход дела прокурору, неизвестно, но черная «Ауди» — почти новая немецкая машина уже больше не стояла во дворе пятиэтажного дома с лифтами.
Татьяна и ее мать на следующее после рокового вечера утро спешно покинули ставший им ненавистным Барнаул и по крайкомовской брони улетели в Москву. Здесь девушка быстро оправилась от произошедшего — после смерти Васьки все произошедшее за последние месяцы стало казаться ей каким-то дурным сном, приключившимся с кем-то другим. С омерзением вспоминала девушка железную фиксу своего принца на рыжем «Москвиче» и его гоп-друзей, а также тот последний вечер, проведенный с Васькой в самом сердце бушующей черной бури.
А потом случился август девяносто первого — три дня, когда номенклатура по всей стране была поставлена в ситуацию жесткого выбора с кем идти дальше. Кто-то встал на неверную сторону, кто-то на три дня ушел на больничный, а вот прокурор, которому после истории с ДТП на поселке Ильича было уже нечего терять, поддержал новую власть и не прогадал. После победы над ГКЧП он был записан в самые верные сторонники первого президента России, и уже осенью был призван в Москву следить за порядком в новом государстве. Был прокурор нестар, амбициозен и сметлив, верно чуял, что в возникшей на руинах великой державы стране дозволено, а что является табу. Немудрено, что в бандитские девяностые он сделал блестящую карьеру и вышел на пенсию в начале двухтысячных простым российским миллиардером.
История же Васьки была скоро забыта — молодежь — прошедшие армию пацаны его возраста начали, подражая героям американских боевиков, чуть ли не ежедневно гибнуть в разборках, так что одинокий пластмассовый букетик, который каждый июнь появлялся на обочине кольцевой, затерялся среди пышных венков, то и дело обрамлявших придорожные столбы после очередной разборки.
Судьба Анисьи сложилась непросто. Коварное кольцо — окружающая поселок так и не позволило ей заполучить наследницу колдовской силы, а теперь незаконченный обряд не давал ведьме выйти за пределы гравийной границы. Анисья металась по лабиринту поселковых улиц, проклиная каждого встречного. Впрочем, совсем скоро ярость сменилась молчаливой покорностью, и еще более двадцати лет Анисья безвылазно жила в своем домишке, который с каждым годом ветшал все сильнее.
Страница
10 из 11
10 из 11
