Песчаный берег

Под ногами был влажный серебристо-серый песок, поблескивающий в лучах восходящего солнца. Позади меня врезались прямо в воду две железные полосы рельсов, по которым только что, поднимая две высокие волны по обе стороны от себя, уехал Трамвай. А впереди раскинулся Город.

Возможно, он не был таким уж большим, но в первый миг показался мне огромным. Низких, уютных многоэтажек Солнечного, на первый взгляд, здесь не было и в помине — присмотревшись, я понял, что нечто подобное можно заметить лишь на окраине. В основном же, Город наполняли серо-стальные в сумерках рассвета высотные здания (в центре, как мне показалось, виднелись даже настоящие небоскрёбы) и множество возвышавшихся над ними круглых труб.

Трубы привлекли моё особое внимание. Широкие и узкие, низкие и высокие, казалось, они были произвольно рассыпаны по городу, но при более внимательном взгляде в их расположении можно было найти своеобразную симметрию, благодаря которой они венчали Город, как корона.

Прохладный морской ветер будто освежил мне голову, выветрил из неё назойливый туман и сонливость, сковывавшие меня до сих пор. Я внезапно почувствовал голод.

Не знаю, когда я ел в последний раз — несколько часов или дней назад, но ощущение было такое, будто очень давно. Повинуясь рефлексу, я быстро проинспектировал карманы, но только убедился, что, кроме смятого трамвайного билета, там ничего не было.

Что ж, путь у меня был только один — я новым взглядом посмотрел на оживающую громаду, наливающуюся множеством цветов в постепенно крепнущих солнечных лучах, и решительно зашагал в сторону Города.

Внутри он оказался не таким, как я его себе представлял. Город (кстати, это название я дал ему сам, хотя, подозреваю, у него было другое) складывался, как мозаика, из узких улочек между высокими коробками зданий, в свою очередь, снизу доверху утыканными маленькими окошками. Сначала мне показалось странным, что издали Город переливался радужными бликами, но вскоре я понял причину — окошки давали необычные отблески из-за стекла, похожего на поверхность лужи, на которую капнули бензином.

Я не уставал ловить себя на том, что помню вещи и соотношения, которые трудно представить здесь и сейчас, но их существование кажется более простым и логичным, чем предметы окружающей действительности. И в то же время, я не могу вспомнить, где я видел эти вещи, что делал с ними, что чувствовал при этом.

Под одним из зданий я заметил ступеньки, ведущие в подвальное помещение. Над ними висела пыльная вывеска «Зал общественного питания», вызвавшая во мне странную эмоцию, которую я и сам не смог интерпретировать. Подумав, я спустился туда.

Это было нечто вроде бара с низким потолком и скудным освещением. Там была стойка, которую привычно протирала молодая девушка без особых внешних данных, несколько столов, за большинством из которых сидело по одному-два посетителя и только возле входа «культурно отдыхала» небольшая компания из пяти человек. Я прислонился к косяку двери и прислушался к беседе последних.

— … А он ему и говорит: Так это до меня было!

Стол взорвался шумным гоготом.

Сидящие за столом продолжили травить анекдоты, а я вгляделся в лица. Они были немного похожи между собой, будто эти люди были дальними родственниками. В глаза бросались узкие подбородки, острые скулы и мелкие черты лиц. Один выделялся среди товарищей острой формой длинного носа, отчего особенно забавно кривлялся и, видимо, во многом благодаря этому чувствовал себя шутником номер один.

— Так он её: Не суй нос в чужие дела, а она…

— С таким носом далеко не высунешься, — вставил я негромко, но отчётливо.

На мой взгляд, подколка была несмешная, но хорошее настроение и «состояние готовности» сидящих сделали своё дело — и стол снова затрясся от дружного смеха. Не засмеялся только обладатель шнобеля. Он осмотрел меня с ног до головы, и взгляд его сделался таким же острым, как и нос.

— А ты сегодня уже не первый раз так шутишь, да? — поинтересовался он, видимо, намекая на мой «помятый» вид.

Его друзья это тоже оценили по достоинству, а я усмехнулся.

— Можем считать, что квиты, брат?

Вместо носатого ответил его сосед.

— Садись, брат. Ты кто будешь?

— Карел, — я присел на приветливо предложенный стул и протянул руку для пожатия, но меня не поняли.

— Аэлия, а это Авикус, Эр, Верус и Альвах.

Парни по очереди кивнули в знак приветствия. Кроме Авикуса — им оказался носатый.

— Давно в городе?

— Нет, только приехал, — осторожно ответил я.

— Приехал? — переспросил Эр, подняв бровь. — На чём?

— На трамвае.

Секунду на меня смотрели с удивлением, а затем снова заржали в голос.

Аэлия крепко хлопнул меня по плечу и крикнул официантке:

— Эа, тащи сюда ещё эля!