Этот город принимал всех без разбору. Одним он казался гостеприимным и щедрым вертопрахом, другим — бездушным и холодным барыгой, гоняющимся лишь за прибылью. Но были и третьи, которые раз побывав в нём, более не ступали туда ногой, они жались по мелким городкам и прозябали в унылых деревеньках. И когда их спрашивали о городе-мечте, а для большинства он был яркой игрушкой в золоченой обёртке, этаким яблоком в карамели, то эти третьи, либо молчали и с жалостью смотрели на любопытных простаков, либо скупо отговаривались, помечая город одним суровым словом — капкан.
Добавить в моё избранное
41 мин, 33 сек 12816
Роду, стремившемуся до сильных холодов попасть в Нью-Росс, он скорее виделся огромным пристанищем, сулившим сытую зимовку и определённые возможности для дальнейшей жизни. За два года скитаний мальчик устал оббивать подворотни и улицы малых городов, вылизанные до невозможности; ему опротивели однотипные мосты тихо затухающих деревень и грязные рынки перекати-поле ярмарок. Род хотел постоянства в своей слишком юной, но уже одинокой жизни, он хотел изменить её или хотя бы попытаться. А вдруг что и выйдет?
Два года, два круга ада он продвигался к заветному городу-мечте, преодолевая препятствия. Он добирался на попутках, но не часто — не всем взрослым можно доверять. Были случаи, когда его чуть не изнасиловали, а один раз едва не убили, когда он задремал на улице, но это пустяки для бродячей жизни, о беспризорниках никто не вспомнит и тем более не заступится. Никому нет до них дела. Вся твоя сила в ногах и кулаках — вот, что уяснил Род для себя, когда его жизнь прописалась за порог дома.
Ему уже было полных четырнадцать лет, и он считался по меркам бродяг вполне взрослым. Когда-то, в прошлой жизни, всего какие-то два года назад, его звали красивым и звучным именем, Родион. Но улица не терпит красоты и изящества, ей не нужны люди с именами и происхождением, она приемлет только безличность и простоту. Поэтому очень скоро Родион сократился до Рода, и полнота имени теперь смутно проступала в сознании мальчика, не увязываясь с его теперешней жизнью. Лишь сны возвращали ему обрывки той прежней жизни, где были живы родители, где были тепло и любовь, и не было одиночества. От таких снов Род просыпался в слезах, эти сновидения были хуже самого чёрного кошмара, они терзали напоминанием о потери, того, чего у него больше не будет.
Нью-Росс встретил и его, распахнутый настежь. Накануне город завалило снегом, но на улицы вдруг заползла оттепель, совсем не уместная в декабре, она-то и внесла унылую размазню в колорит мегаполиса. Снег, по которому хотелось бы идти, весело поскрипывая ботинками, быстротечно таял, смешиваясь с грязью тротуаров и песком проезжих дорог. Белоснежный покров превращался в миллионы лужиц. А те, в свою очередь, местами объединялись в огромные бурые озерца, в которых месилась миллионами ног прохожих снежная каша. И небо отчего-то было отражением этих луж, непроницаемо-серое с грязными подтёками.
Два года, два круга ада он продвигался к заветному городу-мечте, преодолевая препятствия. Он добирался на попутках, но не часто — не всем взрослым можно доверять. Были случаи, когда его чуть не изнасиловали, а один раз едва не убили, когда он задремал на улице, но это пустяки для бродячей жизни, о беспризорниках никто не вспомнит и тем более не заступится. Никому нет до них дела. Вся твоя сила в ногах и кулаках — вот, что уяснил Род для себя, когда его жизнь прописалась за порог дома.
Ему уже было полных четырнадцать лет, и он считался по меркам бродяг вполне взрослым. Когда-то, в прошлой жизни, всего какие-то два года назад, его звали красивым и звучным именем, Родион. Но улица не терпит красоты и изящества, ей не нужны люди с именами и происхождением, она приемлет только безличность и простоту. Поэтому очень скоро Родион сократился до Рода, и полнота имени теперь смутно проступала в сознании мальчика, не увязываясь с его теперешней жизнью. Лишь сны возвращали ему обрывки той прежней жизни, где были живы родители, где были тепло и любовь, и не было одиночества. От таких снов Род просыпался в слезах, эти сновидения были хуже самого чёрного кошмара, они терзали напоминанием о потери, того, чего у него больше не будет.
Нью-Росс встретил и его, распахнутый настежь. Накануне город завалило снегом, но на улицы вдруг заползла оттепель, совсем не уместная в декабре, она-то и внесла унылую размазню в колорит мегаполиса. Снег, по которому хотелось бы идти, весело поскрипывая ботинками, быстротечно таял, смешиваясь с грязью тротуаров и песком проезжих дорог. Белоснежный покров превращался в миллионы лужиц. А те, в свою очередь, местами объединялись в огромные бурые озерца, в которых месилась миллионами ног прохожих снежная каша. И небо отчего-то было отражением этих луж, непроницаемо-серое с грязными подтёками.
Страница
1 из 12
1 из 12
