Мёртвые не слышат молитв

— Что у вас приключилось?

— Ребёнок, мой ребёнок… Помогите, пожалуйста. — Она с трудом поднялась и пыталась выговориться сквозь всхлипывание.

Он отвёл её к подъезду и усадил на самодельную, выщербленную скамейку. Промокшее платье неприятно чавкнуло, грязь стекала по тёплым колготкам прямо в чёрные ботиночки. Она немного успокоилась, вытерла слёзы и с надеждой посмотрела на него.

— Сыночек мой, Алёшенька, он дома остался. Он совсем один, я боюсь, что с ним что-нибудь может случиться. — Она состроила кислую мину, едва не разрыдавшись по новой.

— Ну и почему вы не пойдёте и не заберёте его? Где ваш дом? — парень всё время огладывался по сторонам, стараясь не терять концентрацию, и готовый в любой момент броситься бежать.

В голове крутилось: «какого лешего я вообще с ней разговариваю!?»

— Да он тут, недалеко! — в глазах собеседницы забрезжила надежда, она улыбнулась. — Вы же поможете мне? Нужно просто сходить и привести его сюда!

Михаил открыл, было, рот, чтобы повторить свой вопрос, но она его опередила.

— Да, буквально, в соседнем районе, улицу Пирогова знаете? — и, не дожидаясь ответа, затараторила. — Там дворами проходите, барак стоит, улицу не помню, мы там снимаем недавно, мелкая улица в несколько домов, строение восемнадцать. Квартира четыре.

Михаил поднял руку, попросив её притормозить, в голове забурлили нехорошие мысли.

— Так там же, на Пирогова, ГОМ стоит! Почему туда за помощью не обратились? Там же ментов, наверное, сейчас полно!

— Да, там не до меня как-то сейчас. — Она заметно стушевалась, опустив глаза и нервно теребя грязное одеяние. — Там бардак какой-то, все бегают, кричат. По машинам все попрыгали и умчались куда-то, а в дежурке по телефону и по рации сидят, кричат чего-то, на меня рукой махнули и пинка чуть не дали. Потом вообще двери закрыли. Сами видели, сколько сейчас от них пользы. — Она махнула головой в сторону, куда улетел УАЗик.

Михаил сидел в молчании, размышляя: по сути, ему по пути — там уже недалеко до Парка культуры и отдыха. Как раз, примерно до этих границ он и собирался дойти, на разведку. Плюс, неподалеку всё-таки милицейский участок, наличие хоть каких-то вооружённых людей поблизости немного успокаивало… Правда, при условии, что они не станут стрелять во всё, что движется. В принципе, учитывая тот факт, что по ТВ и, скорее всего, по радио крутят призывы сидеть дома и не высовываться, введя своеобразный комендантский час, всё, что движется по улице, может приравниваться к нарушителю. Да только в сложившейся ситуации много ополоумевшего народу наверняка по улицам бегает.

— Вы мне поможете? — она мягко взяла его за руку и умоляюще посмотрела в глаза.

В душу закралось подозрение, что женщина что-то умалчивает, скрывает, возможно, чтобы не вспугнуть потенциального супергероя.

— В соседнем квартале говорите… Хм. Ну ладно, всё равно туда собирался, схожу, гляну. Но сразу скажу, что ничего не обещаю. Я не супермэн и на подвиги не подписываюсь. Если там, не дай бог, стреляют или ещё что, под пули не полезу!

Он мягко отцепил её холодную руку и встал.

— Соседняя за Пироговой улица, говорите? Знаю такую. Дом восемнадцать, квартира четыре? Алексей? А лет сколько? — он поправил-таки норовивший провалится в трусы топорик и инстинктивно похлопал по боковым карманам, проверяя фонарик и швейцарский ножик. Хотя, уже стало светать, и первый предмет может теперь пригодиться, только если придётся лезть в неосвещённое помещение. Чего крайне не хотелось бы.

— Ему всего три годика. — Она благодарно улыбнулась.

Михаил мысленно выругался. Во-первых, влез в какую-то дурацкую авантюру, нахрен бы ему сдался этот квест, а, во-вторых, ещё придётся тащить этого сопляка, небось, на руках! Но тут же успокоил себя, в случае опасности можно будет всё бросить и драпать во все лопатки. Он ничем не обязан этой нерадивой мамаше, умудрившейся бросить сосунка среди ночи и по какой-то причине, не спешащей самой идти домой.

— Вы, в общем, тут сидите, никуда не уходите. Я приду с той стороны. — Он указал на видневшуюся в конце двора дорогу. — И если не дай бог вас не увижу сидящей на этой самой скамейке, брошу к чертям ваше дитя и уйду! — он произнёс это как можно жестче, вложив во взгляд как можно больше решимости.

Вообще, внешность Михаила была довольно колоритна, он всегда отличался повышенной «волосатостью», сейчас недельная щетина, росшая из-под самых глаз вкупе с густыми бровями, придавала ему и так грозный вид. А холодный, даже злобный взгляд вселял страх. Ныне, он работал кладовщиком в одном крупном магазинчике бытовой техники, и у него в подчинении находилось человек пять грузчиков. Они называли подобный взгляд «взором убийцы». И он, порой ради шутки или, чтобы придать ленивым больше ускорения, прожигал их этим взором.