Imitatio Christi

И тогда откуда-то выступили близнецы, а Бруно завизжал — тонко-тонко, потому что уровень кошмара перехлынул за рациональное восприятие.

На бледных руках Рональд и Лили несли Штефана. Его омыли и забинтовали, он более не ассоциировался с жертвой живодера на бойне, но — с мумией солнцеликого фараона. Бинты благоухали лавандой. Шею, запястья и голени унизали драгоценные украшения. Третьим оком подмигивала изумрудная диадема.

Близнецы торжественно — не хватало только церковного гимна! — посадили Штефана на недосягаемый бордюр — ровно напротив тонущего в зыбучих песках бальзамирующей жидкости, напарника.

— Вы не должны расставаться, — пояснили хором.

Бруно бы засмеялся, не ценись остатки сил так высоко. И так дешево.

Затем, Тео и близнецы сокрылись в темноте.

Дуэт Das Ich воссоединился. На небе вспыхивали звезды.

Штефан смотрел на Бруно мудрой пустотой: заботливые близнецы вынули глазные яблоки, которые трудно предохранить от гниения. Из-за перелома шейных позвонков он склонил набок голову.

«Imitatio», — снова явилась мысль, похожая на сгорающий в атмосфере метеор.

Да. Только не Христа. Пустоглазая древняя тварь — Штефан, он воистину демиург, но не новый Иисус, даже не исчадье Сатаны. Сродни жутким богодемонам, описываемым в Некрономиниконе, что прячутся в изнанке Вселенной.

Но Бруно не следует страшиться.

«Иди ко мне», — позвал не-Штефан, и полынное веянье на коже сделалось сладким и нежным, как самая трепетная ласка.

Успокаивая Бруно.

«Иди ко мне», — повторил Штефан-всемогущий. Он всегда хотел как лучше — для обоих. Позволь решать, мотылек на булавке. Позволь.

«Почему бы и нет», — Бруно чувствовал, как бальзам густеет вокруг носа и рта, а дыхание замирает. Тоннеля в белизну не распахивалось — только окровавленно-призывные чары. — «Раз ты сумел — у меня получится, ты ведь поможешь, правда?»

Имитация. Натуральная настолько, что рисунки крыльев беззаботных бабочек трансформируются в папирусы Нострадамуса, а абсент — в Звезду Апокалипсиса. И ожидание.

«Почему бы и нет, Штефан»…

* «Подражание Христу», термин католицизма, обозначающий «идеальное» поведение человека на Земле