Жизнь продолжается

Бесполезно это, не отдохну я за месяц. И за год не отдохну… Виталий, от меня больше не будет никакого толку!

Он попытался привычным жестом взмахнуть руками, но движение вышло неловким, а лицо его внезапно побледнело. Евгений поморщился и устало откинулся на спинку стула. Левая рука машинально потянулась к правому предплечью и стала его поглаживать.

Виталию стало ясно, что отговаривать подчиненного от ухода бесполезно.

— Болит все еще? — спросил он участливо.

— Да, немного, — нетерпеливо тряхнул головой Мелков. — Но я не из-за этого… Ты же понимаешь…

Каримов понимал его. Понимал даже лучше, чем Евгений мог себе представить. На его памяти из охраны уходили самые разные люди, и причины у них тоже сильно различались. Виталий знал тех, кто пострадал в стычках с зомби гораздо менее серьезно, чем Мелков, но вышел в отставку, несмотря ни на какие уговоры. Знал он и тех, кому досталось еще сильнее и кто, поправившись, совершенно спокойно возвращался в патруль. Угадать заранее, кто из группы может сломаться и что именно окажется для него настолько страшным, что заставит бросить работу, было невозможно. И все же от Евгения Виталий такого решения не ожидал.

— Давай мы тебя переведем на другую должность, поспокойнее, — предложил он Мелкову уже без особой надежды на успех. — Поработаешь диспетчером на телефоне, а дальше — видно будет. Захочешь обратно на оперативку — вернешься…

— Витал… прости, но — нет. Я и там уже не смогу. Не дай Бог подведу кого-нибудь из наших! Нет, нельзя меня ни на какую охранную работу пускать. Кончилось все.

— Женя, ну что значит — кончилось? — чуть повысил голос Каримов. — Ты жив, значит, ничего не кончилось!

— Ну да, я жив, а ребята — нет, — вяло огрызнулся Евгений.

— Вот именно. Они погибли, а ты жив. Тебе надо продолжать делать нашу работу, чтобы другие так же не погибали, чтобы все эти смерти не оказались бессмысленными. Ты об этом думал?

— С тех пор, как очнулся, думаю, — раздраженно кивнул Мелков. — Третий месяц уже. Недостаточно?

— Некоторые возвращаются и через год, и через несколько лет… — сделал последнюю попытку убедить его Виталий. Попытку совсем уж слабую и почти заведомо провальную. Они с Евгением оба знали, что возвращаются в патруль после отставки единицы. И хотя напоминать начальнику об этом Мелков не стал, Каримов по выражению его лица понял, что первой ему в голову пришла именно эта мысль.

— Виталий, давай откровенно, — сказал он после небольшой паузы. — Я мог бы тебе сейчас ответить, что согласен подумать и, может быть, когда-нибудь потом еще вернусь. Но это было бы неправдой, и ты на самом деле прекрасно это понимаешь. И если бы ты со мной согласился, сказал, чтобы я думал и возвращался, если смогу — ты бы сделал это просто для очистки совести. Ты бы сам себе внушил, что я могу вернуться, пусть с небольшой вероятностью, но могу. И вроде как успокоился бы — ты все возможное сделал, ты не виноват, что я ушел. Ну и скажи, зачем нам это надо? Мы три года работали вместе, мы столько атак вместе отбили — неужели не можем поговорить прямо, без всех этих недомолвок?

— Да можем, разумеется… — вздохнул Каримов и поднялся со стула. — Ладно, Жень. Я действительно не должен тебя отговаривать. Ты имеешь право уйти, и я понимаю, почему ты уходишь. И никто из наших никогда не будет тебя за это осуждать.

— Спасибо, — Мелков тоже встал, протягивая бывшему начальнику левую руку. — Я сегодня заеду в центральный штаб и все там оформлю.

— Да, хорошо, — кивнул Виталий. — К ребятам, может, заглянешь? И к Нелли?

— Нет, — коротко ответил Евгений и вышел за дверь. Каримов тоже не сказал ему больше ни слова. Он снова плюхнулся на стул и некоторое время сидел неподвижно, разглядывая узор и трещин на полировке старого письменного стола. Потом встал и сам направился в соседний гараж, где еще сидели, отдыхая после обеда, дежурные. Из-за двери слышались их громкие голоса.

— В центре города они тоже зверствуют! — доказывал что-то напарникам Михаил. — Захар из центрального патруля сам видел: зомбячка проломила забор на детской площадке и кинулась в песочницу с детьми! Орала, что там играют будущие насильники и угнетатели женщин.

— И что?! — испуганно спросил женский голос, принадлежавший медсестре Нелли. — Она их…?

— Нет! — поспешил успокоить ее Михаил. — В песочнице только девочки играли, ни одного мальчика не было! Зомбиха растерялась, схватила одну, потом другую, они крик подняли… Ну а там уже наши ребята прибежали. Она детей бросила и попробовала смыться. Соображала еще как-то, видно, недавно совсем зомбировалась. Успела добежать до подъезда, когда в нее стрелять начали. Пять пуль понадобилось, чтобы она сдохла!

— Но дети-то, девочки — они не пострадали? — Нелли больше волновала судьба малышей, чем живой покойницы.

— Да, не волнуйся!