Добавить в моё избранное
42 мин, 32 сек 8680
Она их недолго в руках держала, по несколько секунд всего! Это даже для ребенка не опасно!
— Чубран ты, Мишка, — вздохнула медсестра. — Хоть представляешь, что они за это время пережили?!
— А я другой случай знаю, не страшный, — поспешил перевести разговор на менее печальную тему напарник Миши Игнат. — Может, вы о нем и слышали… Один парень, когда стал зомби, не только ни на кого не напал, а вообще перестал на что-либо реагировать. Лежал целыми днями на диване и повторял: «Не пойду работать, не позволю властям меня использовать, буду бороться против системы!» Родители его прятали в дальней комнате, всем знакомым говорили, что он болеет, и он так полгода «боролся с системой» лежа в кровати! Потом уже не мог ни говорить, ни шевелиться, просто лежал… Его в больницу забрали, когда все открылось, изучать теперь будут — это ж редкость вроде как, неагрессивный зомби!
— Да ладно, редкость! Я вот слышал — один мужик, когда посерел, пытался сбежать из города! — подал голос новичок Юрий, проработавший на северной границе всего неделю, но успевший перезнакомиться чуть ли не со всеми охранителями. — Его западный патруль захватил, когда он полез в залив. Хотел, видимо, уплыть в Европу. Пока его вылавливали, отбивался и орал, что все, кто остается в Питере — идиоты, нищеброды и так далее и что умные люди обязаны убежать в цивилизованные страны! Парни сперва обалдели: привыкли, что к нам оттуда мертвецы лезут, а тут — наоборот!
— Надо было его отпустить, пусть плывет! — захохотали коллеги Юрия. — Ему бы там, у «цивилизованных», понравилось! Был бы среди своих — живых-то людей там почти не осталось!
Виталий слушал эту болтовню, внешне как будто веселую и беззаботную, но на самом деле необходимую его подчиненным, чтобы хоть немного отвлечься от ежедневного ужаса, и не мог заставить себя войти в гараж и сообщить об отставке Евгения Мелкова. «Пусть еще минут пять потрындят, пусть как следует расслабятся! — думал он, разглядывая ржавую железную стену. — Успеют еще узнать»…
Зашипела ожившая в его кармане рация. Мгновенно забыв и о Мелкове, и об отдыхающих дежурных, Каримов поднес ее к уху:
— Северный штаб!
Голос оперативника Алексея Дмитриева, дежурившего этой ночью на одном из обычно спокойных участков границы, звучал слабо и придушенно, словно ему не хватало воздуха:
— Виталий! Было нападение… Все наши погибли! Пришли кого-нибудь…
Связь прервалась, хотя рация продолжала работать на прием. Каримов, уже понимая, что Алексей вряд ли ему ответит, бросился в гараж к дежурным.
В городе сгущались сумерки, и улицы стремительно пустели. Окна домов, одно за другим, зажигались теплым светом, однако их хозяева сразу же задвигали плотные шторы, тщательно пряча весь свет внутри. Но даже толстая темная ткань не могла полностью скрыть живое тепло в квартирах — глядя на окна, Виталий без труда отличал, какие из них были пустыми и мертвыми, а за какими притаилась жизнь. К тому же, кое-где занавески были сдвинуты не до конца, и сквозь узкие щели между ними пробивались то желтые, то красноватые лучи света.
Каримов смотрел на эти узкие яркие полоски и грустно улыбался. За этими шторами продолжалась жизнь. Тайком, с оглядкой на пугающую темную улицу, настороженно прислушивающаяся к тому, что происходит снаружи, и вздрагивающая при каждом необычном звуке, но все-таки продолжалась. Там сидели за столами семьи, ужинали и пили чай, там рассказывали друг другу, как прошел день, близкие люди. Кто-то обнимал сидящую рядом на диване жену, кто-то уговаривал идти спать заигравшихся детей, кто-то уже лежал в кровати, укутавшись в одеяло и читая любимую книгу… Виталий как наяву видел эти нехитрые сцены за каждом дышащей теплом занавеской и чуть снисходительно улыбался. Пусть они живут, пусть им будет уютно за шторами, пусть никто не потревожит их нехитрую радость ни этим вечером, ни после! Патруль позаботится об этом! А его самого дома ждет такой же приятный теплый вечер. Если, конечно, не оправдается его утреннее подозрение…
Последняя мысль заставила его зябко поежиться, и он поспешил отогнать ее. Нечего паниковать раньше времени, все у него будет нормально! И у него, и у его любимой сестры! А утром ему все показалось. Он был не выспавшийся, злой и от того слишком мнительный.
Но тревожные мысли уже не оставляли командира северного штаба. В памяти вновь стали всплывать картины прошедшего дня. Звонок по рации от Дмитриева, срочный выезд к месту его дежурства, пятеро погибших охранителей, отвратительно воняющие в огромном костре куски трупов зомби… Поиски других зомби, которые могли прорываться в этом месте через неохраняемую границу, чрезвычайное положение в ближайших районах, сбор добровольцев для патрулирования улиц и дворов… Споры с Алексеем, который не желал идти отдыхать и рвался в патруль, хотя еле держался на ногах…
Громкий детский крик, раздавшийся где-то впереди, мгновенно заставил Каримова забыть о собственных тревогах.
— Чубран ты, Мишка, — вздохнула медсестра. — Хоть представляешь, что они за это время пережили?!
— А я другой случай знаю, не страшный, — поспешил перевести разговор на менее печальную тему напарник Миши Игнат. — Может, вы о нем и слышали… Один парень, когда стал зомби, не только ни на кого не напал, а вообще перестал на что-либо реагировать. Лежал целыми днями на диване и повторял: «Не пойду работать, не позволю властям меня использовать, буду бороться против системы!» Родители его прятали в дальней комнате, всем знакомым говорили, что он болеет, и он так полгода «боролся с системой» лежа в кровати! Потом уже не мог ни говорить, ни шевелиться, просто лежал… Его в больницу забрали, когда все открылось, изучать теперь будут — это ж редкость вроде как, неагрессивный зомби!
— Да ладно, редкость! Я вот слышал — один мужик, когда посерел, пытался сбежать из города! — подал голос новичок Юрий, проработавший на северной границе всего неделю, но успевший перезнакомиться чуть ли не со всеми охранителями. — Его западный патруль захватил, когда он полез в залив. Хотел, видимо, уплыть в Европу. Пока его вылавливали, отбивался и орал, что все, кто остается в Питере — идиоты, нищеброды и так далее и что умные люди обязаны убежать в цивилизованные страны! Парни сперва обалдели: привыкли, что к нам оттуда мертвецы лезут, а тут — наоборот!
— Надо было его отпустить, пусть плывет! — захохотали коллеги Юрия. — Ему бы там, у «цивилизованных», понравилось! Был бы среди своих — живых-то людей там почти не осталось!
Виталий слушал эту болтовню, внешне как будто веселую и беззаботную, но на самом деле необходимую его подчиненным, чтобы хоть немного отвлечься от ежедневного ужаса, и не мог заставить себя войти в гараж и сообщить об отставке Евгения Мелкова. «Пусть еще минут пять потрындят, пусть как следует расслабятся! — думал он, разглядывая ржавую железную стену. — Успеют еще узнать»…
Зашипела ожившая в его кармане рация. Мгновенно забыв и о Мелкове, и об отдыхающих дежурных, Каримов поднес ее к уху:
— Северный штаб!
Голос оперативника Алексея Дмитриева, дежурившего этой ночью на одном из обычно спокойных участков границы, звучал слабо и придушенно, словно ему не хватало воздуха:
— Виталий! Было нападение… Все наши погибли! Пришли кого-нибудь…
Связь прервалась, хотя рация продолжала работать на прием. Каримов, уже понимая, что Алексей вряд ли ему ответит, бросился в гараж к дежурным.
В городе сгущались сумерки, и улицы стремительно пустели. Окна домов, одно за другим, зажигались теплым светом, однако их хозяева сразу же задвигали плотные шторы, тщательно пряча весь свет внутри. Но даже толстая темная ткань не могла полностью скрыть живое тепло в квартирах — глядя на окна, Виталий без труда отличал, какие из них были пустыми и мертвыми, а за какими притаилась жизнь. К тому же, кое-где занавески были сдвинуты не до конца, и сквозь узкие щели между ними пробивались то желтые, то красноватые лучи света.
Каримов смотрел на эти узкие яркие полоски и грустно улыбался. За этими шторами продолжалась жизнь. Тайком, с оглядкой на пугающую темную улицу, настороженно прислушивающаяся к тому, что происходит снаружи, и вздрагивающая при каждом необычном звуке, но все-таки продолжалась. Там сидели за столами семьи, ужинали и пили чай, там рассказывали друг другу, как прошел день, близкие люди. Кто-то обнимал сидящую рядом на диване жену, кто-то уговаривал идти спать заигравшихся детей, кто-то уже лежал в кровати, укутавшись в одеяло и читая любимую книгу… Виталий как наяву видел эти нехитрые сцены за каждом дышащей теплом занавеской и чуть снисходительно улыбался. Пусть они живут, пусть им будет уютно за шторами, пусть никто не потревожит их нехитрую радость ни этим вечером, ни после! Патруль позаботится об этом! А его самого дома ждет такой же приятный теплый вечер. Если, конечно, не оправдается его утреннее подозрение…
Последняя мысль заставила его зябко поежиться, и он поспешил отогнать ее. Нечего паниковать раньше времени, все у него будет нормально! И у него, и у его любимой сестры! А утром ему все показалось. Он был не выспавшийся, злой и от того слишком мнительный.
Но тревожные мысли уже не оставляли командира северного штаба. В памяти вновь стали всплывать картины прошедшего дня. Звонок по рации от Дмитриева, срочный выезд к месту его дежурства, пятеро погибших охранителей, отвратительно воняющие в огромном костре куски трупов зомби… Поиски других зомби, которые могли прорываться в этом месте через неохраняемую границу, чрезвычайное положение в ближайших районах, сбор добровольцев для патрулирования улиц и дворов… Споры с Алексеем, который не желал идти отдыхать и рвался в патруль, хотя еле держался на ногах…
Громкий детский крик, раздавшийся где-то впереди, мгновенно заставил Каримова забыть о собственных тревогах.
Страница
5 из 13
5 из 13
