Добавить в моё избранное
48 мин, 18 сек 9345
Антон взял послание и прочёл вслух:
— Ты увидишь его. — и взглянув на бутылку произнёс-А хер с ним. Чем чёрт не шутит. Подыхать так с музыкой.
Домашние соленья пришлись кстати. Почив всю бутылку, Антон лёг спать.
Из плена Морфея его вырвал ненавистный слуху звук. Кто-то водил железом по стеклу. Антон, хоть и проснулся, прислушиваясь, лежал не открывая глаз. Действующий на нервы скрип продолжался. Но как только он открыл глаза, звук пропал.
Парень встал и подойдя к окну, что по его мнению являлось источником звука, осторожно взглянул в него. Как он и предполагал, за окном не чего подозрительного не заметил. Но спустя мгновение его взор привлекло стекло: на нём остались чёткие несколько полос оставленные не известным предметом. А вскоре он разглядел на земле вереницу следов от абсолютно гладких ног. Их траектория вела в сторону хостела. В памяти сразу же всплыл безликий манекен.
Антон не отводя взора от окна, медленно отошёл в центр комнаты. Так он простоял около пяти минут в ожидание чего либо. Но «что либо» не произошло.
Парень сел на кровать и тут же воспоминаний его коснулся сон, увиденный прошлой ночью.
Он вспомнил как видел, что в осеннем лесу по земле, на четвереньках ползают двое полных людей. И мужчина, и женщина были одеты в рваную грязную одежду. Мужчина в коричневый костюм, а женщина в чёрное платье и поверх него синюю вязаную кофту. Жёлтые опавшие листья вперемешку с сырой чёрной землёй прилипали к их одеждам. Они, словно две свиньи, копошились в осеней грязи, порой вязнув в ней и устремляясь лицом в самую жидкую няшу, хватая её ртом и с огромным аппетитом, жуя. По неизвестной причине Антон знал как звали людей: мужчина был его тёской, а жену — Мария. Брюнет, жуя землю с листвой, поднял абсолютно белые глаза на парня и тихо произнёс:
— Не в силах встать проклятьем заклейменный.
А его жена открыла рот, и тут же осенний лес наполнил вой воздушной тревоги. И Антон в одно мгновение оказался в заброшенном доме. Видно было, что жилище когда то охватил пожар, а о трагедии напоминали обгоревшие вещи, закопчённый потолок и витающий в воздухе запах дыма. Но вскоре в воздухе появился новый, более сложный букет тяжёлого амбре из затхлости, горелого мяса и гниющее плоти. И в комнату один за одним, неуклюжа семеня, стали входить обгоревшие дети. Местами их одежда обгорели, а на её месте представала взору покрытая ожогами плоть. Не обращая внимание на непрошеного гостя, мёртвые дети медленно разошлись по комнате, периодически кашля, вздрагивая и плача. Но вскоре в сгоревший дом вошла девушка. Её закопченное от дыма лицо имело прекрасные, располагающие черты. Одежду ей заменял холщёвый мешок, а когда то длинные русые волосы обгорели и напоминали неровно подстриженное каре. Она подошла к Антону и приятным слуху, тихим голосом произнесла:
— Позови священника. Детей отпеть надо…
Парень в ответ молчал. Девушка продолжила монолог, испуская из рта клубы чёрного дыма:
— Ты красивый… Я бы могла быть с тобой… Если бы была жива…
Как раз после этих слов Антон услышал ненавистный ему звук, что вырвал его из сна.
Перекусив маринованными грибами, огурцами и армейскими хлебцами, Антон накинув плащ и взяв нож, покинул комнату. Как только парень спустился в холл, его окликнул Тимофей Афанасьевич:
— Как вам спалось, молодой человек?— Антон не спеша обернулся и тихо произнёс
— Нормально-он не доверял старику. Его расспросы вызывали подозрения.
— Не снилось не чего странного?
— Нет-скупо выпалил Антон ложь
— Молодой человек. Зря вы так настроены. Не я ваш враг и зла вам не желаю. Хотите узнать кто ваш враг? Кого больше всех вам стоит бояться?
— И кого?— Антон пронзил взглядом деда
— Себя-улыбка старика сошла с его лица, а лицо исказила пугающая гримаса. Но минуя мгновение, лик Тимофей Афанасьевича стал прежним. — Только себя. Мы главные враги себе. Мы сами создаём иллюзии, а после боимся их. Пытаемся убежать. Спрятаться. Сделать всё, что бы избежать встречи со своим выдуманным страхом… Знаете, эта привычка осталась у нас ещё с древних времён, когда наши предки ходили закутываясь в шкуры и жили в пещерах. Это те времена, когда ночная тьма была синонимом опасности и навеивала ужас. Когда человек не покидал до рассвета свою пещеру. Ибо весь мрачный мир в не её символизировал зло. А если кто то и покидал уютную пещеру и на него наподдали ночные твари, то другие не помогали ему, а сбиваясь в кучку, молись, в надежде, что звери съедят их соплеменника, а не их и насытившись, уйдут.
— К чему вы клоните?— перебил старика Антон
— Не к чему. Просто в очередной раз предупреждаю вас. Как когда то предупреждал вашего друга. Но он не внемлил моим советам. Мне хотелось обезопасить и его, и вас от всепоглощающего зла. Не возможно вдохнуть жизнь в мёртвое.
— Ты увидишь его. — и взглянув на бутылку произнёс-А хер с ним. Чем чёрт не шутит. Подыхать так с музыкой.
Домашние соленья пришлись кстати. Почив всю бутылку, Антон лёг спать.
Из плена Морфея его вырвал ненавистный слуху звук. Кто-то водил железом по стеклу. Антон, хоть и проснулся, прислушиваясь, лежал не открывая глаз. Действующий на нервы скрип продолжался. Но как только он открыл глаза, звук пропал.
Парень встал и подойдя к окну, что по его мнению являлось источником звука, осторожно взглянул в него. Как он и предполагал, за окном не чего подозрительного не заметил. Но спустя мгновение его взор привлекло стекло: на нём остались чёткие несколько полос оставленные не известным предметом. А вскоре он разглядел на земле вереницу следов от абсолютно гладких ног. Их траектория вела в сторону хостела. В памяти сразу же всплыл безликий манекен.
Антон не отводя взора от окна, медленно отошёл в центр комнаты. Так он простоял около пяти минут в ожидание чего либо. Но «что либо» не произошло.
Парень сел на кровать и тут же воспоминаний его коснулся сон, увиденный прошлой ночью.
Он вспомнил как видел, что в осеннем лесу по земле, на четвереньках ползают двое полных людей. И мужчина, и женщина были одеты в рваную грязную одежду. Мужчина в коричневый костюм, а женщина в чёрное платье и поверх него синюю вязаную кофту. Жёлтые опавшие листья вперемешку с сырой чёрной землёй прилипали к их одеждам. Они, словно две свиньи, копошились в осеней грязи, порой вязнув в ней и устремляясь лицом в самую жидкую няшу, хватая её ртом и с огромным аппетитом, жуя. По неизвестной причине Антон знал как звали людей: мужчина был его тёской, а жену — Мария. Брюнет, жуя землю с листвой, поднял абсолютно белые глаза на парня и тихо произнёс:
— Не в силах встать проклятьем заклейменный.
А его жена открыла рот, и тут же осенний лес наполнил вой воздушной тревоги. И Антон в одно мгновение оказался в заброшенном доме. Видно было, что жилище когда то охватил пожар, а о трагедии напоминали обгоревшие вещи, закопчённый потолок и витающий в воздухе запах дыма. Но вскоре в воздухе появился новый, более сложный букет тяжёлого амбре из затхлости, горелого мяса и гниющее плоти. И в комнату один за одним, неуклюжа семеня, стали входить обгоревшие дети. Местами их одежда обгорели, а на её месте представала взору покрытая ожогами плоть. Не обращая внимание на непрошеного гостя, мёртвые дети медленно разошлись по комнате, периодически кашля, вздрагивая и плача. Но вскоре в сгоревший дом вошла девушка. Её закопченное от дыма лицо имело прекрасные, располагающие черты. Одежду ей заменял холщёвый мешок, а когда то длинные русые волосы обгорели и напоминали неровно подстриженное каре. Она подошла к Антону и приятным слуху, тихим голосом произнесла:
— Позови священника. Детей отпеть надо…
Парень в ответ молчал. Девушка продолжила монолог, испуская из рта клубы чёрного дыма:
— Ты красивый… Я бы могла быть с тобой… Если бы была жива…
Как раз после этих слов Антон услышал ненавистный ему звук, что вырвал его из сна.
Перекусив маринованными грибами, огурцами и армейскими хлебцами, Антон накинув плащ и взяв нож, покинул комнату. Как только парень спустился в холл, его окликнул Тимофей Афанасьевич:
— Как вам спалось, молодой человек?— Антон не спеша обернулся и тихо произнёс
— Нормально-он не доверял старику. Его расспросы вызывали подозрения.
— Не снилось не чего странного?
— Нет-скупо выпалил Антон ложь
— Молодой человек. Зря вы так настроены. Не я ваш враг и зла вам не желаю. Хотите узнать кто ваш враг? Кого больше всех вам стоит бояться?
— И кого?— Антон пронзил взглядом деда
— Себя-улыбка старика сошла с его лица, а лицо исказила пугающая гримаса. Но минуя мгновение, лик Тимофей Афанасьевича стал прежним. — Только себя. Мы главные враги себе. Мы сами создаём иллюзии, а после боимся их. Пытаемся убежать. Спрятаться. Сделать всё, что бы избежать встречи со своим выдуманным страхом… Знаете, эта привычка осталась у нас ещё с древних времён, когда наши предки ходили закутываясь в шкуры и жили в пещерах. Это те времена, когда ночная тьма была синонимом опасности и навеивала ужас. Когда человек не покидал до рассвета свою пещеру. Ибо весь мрачный мир в не её символизировал зло. А если кто то и покидал уютную пещеру и на него наподдали ночные твари, то другие не помогали ему, а сбиваясь в кучку, молись, в надежде, что звери съедят их соплеменника, а не их и насытившись, уйдут.
— К чему вы клоните?— перебил старика Антон
— Не к чему. Просто в очередной раз предупреждаю вас. Как когда то предупреждал вашего друга. Но он не внемлил моим советам. Мне хотелось обезопасить и его, и вас от всепоглощающего зла. Не возможно вдохнуть жизнь в мёртвое.
Страница
6 из 13
6 из 13
