Добавить в моё избранное
45 мин, 40 сек 8292
Да ещё такую страшную! Ведь чуть-чуть не убил. Пусть и не нарошно…
— Нет, что ты, я не могу его взять… — пробормотал он, наконец, неуверенно. — Такая дорогая вещь. Тебя родители убьют!
— Он мой. Не родительский. — Наташа упорно смотрела вбок, она словно боялась прочитать отказ в глазах Сергея. — Мне его бабушка из Праги привезла. А дорогой… так ты мне ещё дороже… намного…
Девушка покраснела, неловко уронила подарок на одеяло и отступила к двери, так и не подняв глаз.
Сергей сосредоточенно уставился в потолок. Трещинки на штукатурке сплетались в оскорбительные для его достоинства узоры. Влетевшая в чуть приоткрытую дверь муха издевательски жужжала, кружа над застеленной белым полотном тумбочкой.
«Не-е-ет! — крутилось в голове у парня горькая, как полынь, мысль. — Не везёт… это не ситуация! Это судьба, чёрт бы её побрал!»
Надо же было такому случиться, чтобы девушка «дозрела до выхода из стаи» в аккурат к моменту его отбытия! Да ещё в то время, когда Сергею уже и смотреть-то на неё нельзя… И это — после всего, что парню пришлось пережить за последний месяц. Нарочно ведь такой изощрённой пакости не придумаешь, сколько извилины ни перенапрягай!
Он даже глаза зажмурил от огорчения… И вздрогнул. Открыл, и снова сдвинул веки. Нет, не показалось! В темноте, сквозь тёмно-красную пелену плотно закрытых глаз Наташин крест светился уже знакомым Сергею двойным рубиновым ромбом.
Но долго размышлять об этом студенту не пришлось. Дверь бокса отлетела к стене от мощного толчка. На пороге стоял Павел, держа за верхнюю петлю хорошо знакомый рюкзак.
— Привет, старик! Я тут шмотки твои принёс. Собрал и в палатке, и в аудитории. Посмотри, вроде ничего не забыл и не препутал.
Следом за Павлом в дверь протиснулась Элеонора.
— Вставай, лежебока! — крикнула она. — Машина у подъезда. Собирайся.
— А что здесь больная делает, у которой постельный режим? — донёсся из коридора голос медсестры Светы, и Наташа, съёжившись от её строгого замечания, выскользнула из палаты, одарив Сергея прощальным взглядом глубоких, как море, глаз.
Парень, как они вечером договарились с Виктором Альфредовичем, спал в спортивном костюме. Он быстро вскочил, надел кроссовки и накинул штормовку. Потом вытряхнул на одеяло содержимое рюкзака и уложил вещи по порядку. Павел не ошибся. Всё было на месте. Крестик, подаренный Наташей, Сергей положил в сумку-визитку вместе с ключами, часами и документами.
Но стоило только потянуть руки к лямкам, и его остановил возглас Элеоноры.
— Куда лезешь, сердечник дефективный! Давай, лучше, я понесу.
Но её опередил Павел. Ловким рывком он забросил рюкзак за спину и вышел в коридор. Сергей с Элеонорой последовали за ним.
Ещё пять минут ушло на прощание с бригадой, и вот, наконец, белая «тройка» [8] Виктора Альфредовича, сверкая никелированым бампером и ободками сдвоеных фар, выехала за ворота лагеря, увозя на заднем сидении перемазанного губной помадой студента.
— Есть предложение отложить разговор до Москвы, — протягивая носовой платок, сказала Сергею помрачневшая Элеонора. — Сейчас мы все слишком устали: тот ещё денёк вчера был! Да и папе лучше от дороги не отвлекаться. Ты как?
— Договорились! — ответил Сергей, он тоже предпочёл бы беседовать о случившемся в спокойной обстановке.
***
Жили Мульманы в обычной с виду пятиэтажке в четырёхкомнатной квартире на третьем этаже. И по обстановке было непохоже, чтобы кроме папы с дочкой там обитали другие члены семьи.
— Шикарно устроились! — пошутил Сергей. — По две комнаты на человека.
— А где ты человеков видишь? Нелюди мы! — усмехнулась Элеонора. — И потом, здесь ещё бабушка прописана, только она круглый год на даче обитает.
— Всё равно, шикарно! — развёл руками Сергей. — Особенно если сравнить с нашим ФДСом [9]. Там по пять рыл в боксе напихано.
— Ничего, выделим тебе комнату, сразу теснее станет!
И выделили. Проходную, правда, зато с выходом на балкон. Сергей бросил рюкзак около дивана, и вся компания направилась на кухню пить чай.
— Мне Эля сказала, что в бога ты не веришь, — начал разговор Виктор Альфредович. — А в дьявола?
— Тоже. Материалист я. Потомственный. А что это меняет?
Элеонора, между тем, уже разложила на столе вытащенные из холодильника продукты. Потом сняла с крючка две разделочные доски и достала из ящика ножи.
— Папа, на тебе бутерброды. А Сергею я сейчас овощи для салата помою.
Похоже, на кухне всем распоряжалась она. Виктор Альфредович устроился на задвинутом в угол стуле и неторопливо принялся резать колбасу аккуратными тонкими ломтиками.
— Тогда я начну с доктрины Плотина [10]… — сказал он. — Был такой античный учёный: философ и естествоиспытатель.
— Нет, что ты, я не могу его взять… — пробормотал он, наконец, неуверенно. — Такая дорогая вещь. Тебя родители убьют!
— Он мой. Не родительский. — Наташа упорно смотрела вбок, она словно боялась прочитать отказ в глазах Сергея. — Мне его бабушка из Праги привезла. А дорогой… так ты мне ещё дороже… намного…
Девушка покраснела, неловко уронила подарок на одеяло и отступила к двери, так и не подняв глаз.
Сергей сосредоточенно уставился в потолок. Трещинки на штукатурке сплетались в оскорбительные для его достоинства узоры. Влетевшая в чуть приоткрытую дверь муха издевательски жужжала, кружа над застеленной белым полотном тумбочкой.
«Не-е-ет! — крутилось в голове у парня горькая, как полынь, мысль. — Не везёт… это не ситуация! Это судьба, чёрт бы её побрал!»
Надо же было такому случиться, чтобы девушка «дозрела до выхода из стаи» в аккурат к моменту его отбытия! Да ещё в то время, когда Сергею уже и смотреть-то на неё нельзя… И это — после всего, что парню пришлось пережить за последний месяц. Нарочно ведь такой изощрённой пакости не придумаешь, сколько извилины ни перенапрягай!
Он даже глаза зажмурил от огорчения… И вздрогнул. Открыл, и снова сдвинул веки. Нет, не показалось! В темноте, сквозь тёмно-красную пелену плотно закрытых глаз Наташин крест светился уже знакомым Сергею двойным рубиновым ромбом.
Но долго размышлять об этом студенту не пришлось. Дверь бокса отлетела к стене от мощного толчка. На пороге стоял Павел, держа за верхнюю петлю хорошо знакомый рюкзак.
— Привет, старик! Я тут шмотки твои принёс. Собрал и в палатке, и в аудитории. Посмотри, вроде ничего не забыл и не препутал.
Следом за Павлом в дверь протиснулась Элеонора.
— Вставай, лежебока! — крикнула она. — Машина у подъезда. Собирайся.
— А что здесь больная делает, у которой постельный режим? — донёсся из коридора голос медсестры Светы, и Наташа, съёжившись от её строгого замечания, выскользнула из палаты, одарив Сергея прощальным взглядом глубоких, как море, глаз.
Парень, как они вечером договарились с Виктором Альфредовичем, спал в спортивном костюме. Он быстро вскочил, надел кроссовки и накинул штормовку. Потом вытряхнул на одеяло содержимое рюкзака и уложил вещи по порядку. Павел не ошибся. Всё было на месте. Крестик, подаренный Наташей, Сергей положил в сумку-визитку вместе с ключами, часами и документами.
Но стоило только потянуть руки к лямкам, и его остановил возглас Элеоноры.
— Куда лезешь, сердечник дефективный! Давай, лучше, я понесу.
Но её опередил Павел. Ловким рывком он забросил рюкзак за спину и вышел в коридор. Сергей с Элеонорой последовали за ним.
Ещё пять минут ушло на прощание с бригадой, и вот, наконец, белая «тройка» [8] Виктора Альфредовича, сверкая никелированым бампером и ободками сдвоеных фар, выехала за ворота лагеря, увозя на заднем сидении перемазанного губной помадой студента.
— Есть предложение отложить разговор до Москвы, — протягивая носовой платок, сказала Сергею помрачневшая Элеонора. — Сейчас мы все слишком устали: тот ещё денёк вчера был! Да и папе лучше от дороги не отвлекаться. Ты как?
— Договорились! — ответил Сергей, он тоже предпочёл бы беседовать о случившемся в спокойной обстановке.
***
Жили Мульманы в обычной с виду пятиэтажке в четырёхкомнатной квартире на третьем этаже. И по обстановке было непохоже, чтобы кроме папы с дочкой там обитали другие члены семьи.
— Шикарно устроились! — пошутил Сергей. — По две комнаты на человека.
— А где ты человеков видишь? Нелюди мы! — усмехнулась Элеонора. — И потом, здесь ещё бабушка прописана, только она круглый год на даче обитает.
— Всё равно, шикарно! — развёл руками Сергей. — Особенно если сравнить с нашим ФДСом [9]. Там по пять рыл в боксе напихано.
— Ничего, выделим тебе комнату, сразу теснее станет!
И выделили. Проходную, правда, зато с выходом на балкон. Сергей бросил рюкзак около дивана, и вся компания направилась на кухню пить чай.
— Мне Эля сказала, что в бога ты не веришь, — начал разговор Виктор Альфредович. — А в дьявола?
— Тоже. Материалист я. Потомственный. А что это меняет?
Элеонора, между тем, уже разложила на столе вытащенные из холодильника продукты. Потом сняла с крючка две разделочные доски и достала из ящика ножи.
— Папа, на тебе бутерброды. А Сергею я сейчас овощи для салата помою.
Похоже, на кухне всем распоряжалась она. Виктор Альфредович устроился на задвинутом в угол стуле и неторопливо принялся резать колбасу аккуратными тонкими ломтиками.
— Тогда я начну с доктрины Плотина [10]… — сказал он. — Был такой античный учёный: философ и естествоиспытатель.
Страница
9 из 13
9 из 13
