Когда от голода начинает мутить, а на виски давит с морозным хрустом ветер, когда голова начинает кружиться от холода, а сердце цепенеет от ощущения неизбежности… Нэя не знала, куда она идет и зачем. Но стоять ночью посреди пустынного полустанка было как-то глупо…
Добавить в моё избранное
45 мин, 35 сек 15372
От черных рельс несло чем-то затхлым. На округлых барханах вдоль путей темнела толстая грязная корка наста. Вдалеке еще шумел пронесшийся десять минут назад товарняк. Нэя поежилась, вспоминая, как ледяной вихрь пробрал ее, стоящую на станции, до самых костей, а по лицу хлестала метель, колючими льдинками царапая щеки. Поезд стих, и девушка словно провалилась в это мертвецкое молчание. Ни единой души вокруг! Лишь безучастный желтый фонарь освещал середину платформы обманчиво теплым светом. Нэя в последний раз оглянулась на него и осторожно спустилась по обледеневшим ступеням вниз, на узенькую тропинку, ведущую в поселок. За черной паутиной ветвей виднелись огни. Бетонная стена гаражей, кирпичное обшарпанное здание в два этажа. За ними, вроде бы, начинались жилые дома. Но встретят ли там? Обогреют ли? Нэя не знала. Но шла, потому что не было иного пути. Только эта узкая, протоптанная тропа.
Еще утром у Нэи был выбор. Ехать, или остаться… с мужчиной, разочаровавшим ее одним лишь коротким, но болезненным движением. Был выбор между страхом и совестью. Когда совесть взяла верх, у девушки, в конце концов, оставался выбор, в какой поезд и в какой вагон садиться. Но судьба подкинула ей именно тот, где задремавшую после страшной бессонной ночи Нэю ограбили. Сойти на полдороги, чтобы найти милицию и написать заявление? Нэя считала, что выбора у нее тогда не было. Была лишь надежда, шанс, что «по горячим следам» кого-нибудь найдут. Теперь же, когда единственный и последний поезд, на котором Нэя еще могла добраться домой, умчал, не дождавшись своей несчастливой пассажирки… выбора не было совсем. Как и цели, версий, планов… Она просто шла, вперед, по уже проложенной местными аборигенами тропинке, по хрустящему снегу, сжимая пальцы занемевших ног в осенних сапогах, кутаясь в старый шарф, пряча в нем руки, ведь перчатки, шапка и теплые вещи… все осталось в том поезде, что предательски бросил ее здесь, издевательски присвистнув на прощанье.
Милиции на полустанке не оказалось. За серой перекошенной дверью, должной быть придорожным пунктом, стояла густая, безжизненная тишина. Как и во всем этом странном поселке. Нэя глядела себе под ноги. Стоило ей отвлечься от дороги, как каблуки натыкались на лед, вязли в сугробах… Улицы были запорошены так, словно здесь с самого начала зимы не проехала ни одна ржавая развалюха. Окна блочных домов были темны, почти все оплетены решетками. Длинная кирпичная стена закончилась ржавыми воротами. Нэя остановилась, прислушалась… На всей улице гудела лишь пара полусонных фонарей.
Еще утром у Нэи был выбор. Ехать, или остаться… с мужчиной, разочаровавшим ее одним лишь коротким, но болезненным движением. Был выбор между страхом и совестью. Когда совесть взяла верх, у девушки, в конце концов, оставался выбор, в какой поезд и в какой вагон садиться. Но судьба подкинула ей именно тот, где задремавшую после страшной бессонной ночи Нэю ограбили. Сойти на полдороги, чтобы найти милицию и написать заявление? Нэя считала, что выбора у нее тогда не было. Была лишь надежда, шанс, что «по горячим следам» кого-нибудь найдут. Теперь же, когда единственный и последний поезд, на котором Нэя еще могла добраться домой, умчал, не дождавшись своей несчастливой пассажирки… выбора не было совсем. Как и цели, версий, планов… Она просто шла, вперед, по уже проложенной местными аборигенами тропинке, по хрустящему снегу, сжимая пальцы занемевших ног в осенних сапогах, кутаясь в старый шарф, пряча в нем руки, ведь перчатки, шапка и теплые вещи… все осталось в том поезде, что предательски бросил ее здесь, издевательски присвистнув на прощанье.
Милиции на полустанке не оказалось. За серой перекошенной дверью, должной быть придорожным пунктом, стояла густая, безжизненная тишина. Как и во всем этом странном поселке. Нэя глядела себе под ноги. Стоило ей отвлечься от дороги, как каблуки натыкались на лед, вязли в сугробах… Улицы были запорошены так, словно здесь с самого начала зимы не проехала ни одна ржавая развалюха. Окна блочных домов были темны, почти все оплетены решетками. Длинная кирпичная стена закончилась ржавыми воротами. Нэя остановилась, прислушалась… На всей улице гудела лишь пара полусонных фонарей.
Страница
1 из 14
1 из 14
