Добавить в моё избранное
49 мин, 33 сек 5948
Какая гадость, подумал тогда Мартин. Какое убожество… Лаури вызывал у него стойкое чувство отвращения, а сам он был еще слишком мал, чтобы понять, какие желания у парней возбуждает вид переодевающейся девушки.
Мартин мечтал, что огромное, склизское нечто с белыми желеобразными глазами и огромными, острыми, словно бритвы, когтями, вцепиться в мерзкого Илонена, выпустит на асфальт его кишки и перекусит его мозгом. И останутся от козлика рожки да ножки…
Вот такие вот сладкие грезы одолевали Мартина и в тот момент, когда, насвистывая простенькую мелодию, он шел домой от своего друга и одноклассника Эйкки. Свернув в парк, Мартин решил сократить путь, чтобы не опоздать еще больше.
На аллеях было пусто и тихо, только ветер шелестел в траве, да какая-то птица тревожно прокричала один раз где-то на дереве. Прокричала и затихла, будто ее и не было.
«Илонен пытается звать на помощь, но захлебывается собственной кровью, хлещущей из горла, разрезанного смертоносными когтями», — самозабвенно фантазировал мальчик, продолжая свистеть. — «Он падает на землю, судорожно хватаясь за шею, кровь бьет из раны фонтаном, а чудовище, удовлетворенно чавкая, отрывает ему голову»….
Его бурные фантазии прервало глухое шлепание по траве, словно бы кто-то подбирался к нему с тыла. Мартин остановился, настороженно прислушиваясь.
«Конечно, это какой-то пьяный ползет по земле, это просто пьяный, это только пьяный, конечно же, только пьяный, обычный алкоголик… В самом деле, это просто пьяный»….
Чмокающие звуки смолкли прямо за его спиной. Мартин медленно развернулся, и из его рта вырвался короткий каркающий звук:
— Кр! Кр! — Ему хотелось позвать на помощь, но он не мог, все слова немедленно вылетели из его мозгов, оставив только это карканье, беспомощное и ничем не могущее помочь…
Желеобразные глаза уставились прямо на него, гипнотизируя, будто профессиональный экстрасенс незадачливого клиента. С одной лишь только разницей — их гипноз нес смерть…
Мальчик попятился назад, потом побежал, гулко шлепая кроссовками по мокрой от вечерней росы траве. Он мог слышать, что чудовище преследовало его, издавая звуки, напоминающие утробное ворчание. Оно двигалось гораздо быстрее, чем можно было ожидать от столь громоздкого существа.
«Его нет», — твердил про себя Мартин, задыхаясь, но не сбавляя скорости, все еще надеясь убежать от преследующей его живой смерти, но в глубине души уже зная, что это невозможно. — «Его нет. Его нет. Его нет, черт возьми, его нет!».
Однако поверить в его реальность пришлось, когда скользкие, но цепкие лапы схватили его. Мартин хотел такой смерти другому человеку, но не себе, никак не себе. Монстр убивал его, и это было не как в фильмах ужасов, когда сидишь в кинотеатре, жуешь попкорн и знаешь, что все, творящееся на экране — неправда. Нет, сейчас все было иначе…
Мальчик попытался вырваться, ощущая зловонное дыхание, обоволакивающее его с головы до ног. Острые когти вспороли ему живот, выпуская кишки наружу, боль пронзила его насквозь, потом постепенно затихла, и Мартин больше никогда ничего не узнал…
Тварь с довольным урчанием оторвала ему голову…
… Кровь была на траве, на скамейке, до которой Мартин не добежал буквально нескольких метров, на одежде мальчика; она сияла в лунном свете… Утром его обезглавленный труп обнаружит выгуливающая собаку женщина и, вопя от ужаса, убежит прочь…
На следующее утро Лаури пришел в школу невыспавшийся и злой. Еще больше его взбесил тот факт, что на каждом углу обсуждалась смерть брата Хайлинне и варьировались возможные варианты его причастия к этому. Как только он подходил, все разговоры замолкали, и ребята, которых он привык считать своими друзьями, начинали преувеличенно громко спорить о реальности получения школьной командой по хоккею первенства по городским соревнованиям. Илонену очень хотелось подойти к ним и сказать: «Чего вы шифруетесь? Я прекрасно знаю, что вы все считаете меня хладнокровным убийцей. Так скажите мне это прямо в лицо!». Да, он безумно хотел таким образом вызвать их на разговор об убийстве, но он прекрасно знал, что никто из них никогда не признается ему в своих истинных мыслях, а наоборот, начнет отговаривать и клясться в том, что уж он-то никогда не сомневался в его невиновности. Ложь… Сладкая ложь, приятная уху, но не душе, потому что Лаури видел их насквозь…
Хайлинне опоздала на первый урок и вбежала в класс, очаровательно раскрасневшаяся и запыхавшаяся. Лаури впился в нее взглядом и мгновенно вспомнил, что у них есть общее дело. Дело, которое было не очень приятным (и это мягко говоря), но могло бы их сблизить.
Мельком улыбнувшись ему, она села на свое место за первой партой и достала тетрадь. Дверь хлопнула еще раз, и все вскочили с мест: в класс зашел директор.
— Ребята, мне бы очень не хотелось отвлекать вас от занятий, — начал мистер Хайклазалми, — но дело важное и неотложное.
Мартин мечтал, что огромное, склизское нечто с белыми желеобразными глазами и огромными, острыми, словно бритвы, когтями, вцепиться в мерзкого Илонена, выпустит на асфальт его кишки и перекусит его мозгом. И останутся от козлика рожки да ножки…
Вот такие вот сладкие грезы одолевали Мартина и в тот момент, когда, насвистывая простенькую мелодию, он шел домой от своего друга и одноклассника Эйкки. Свернув в парк, Мартин решил сократить путь, чтобы не опоздать еще больше.
На аллеях было пусто и тихо, только ветер шелестел в траве, да какая-то птица тревожно прокричала один раз где-то на дереве. Прокричала и затихла, будто ее и не было.
«Илонен пытается звать на помощь, но захлебывается собственной кровью, хлещущей из горла, разрезанного смертоносными когтями», — самозабвенно фантазировал мальчик, продолжая свистеть. — «Он падает на землю, судорожно хватаясь за шею, кровь бьет из раны фонтаном, а чудовище, удовлетворенно чавкая, отрывает ему голову»….
Его бурные фантазии прервало глухое шлепание по траве, словно бы кто-то подбирался к нему с тыла. Мартин остановился, настороженно прислушиваясь.
«Конечно, это какой-то пьяный ползет по земле, это просто пьяный, это только пьяный, конечно же, только пьяный, обычный алкоголик… В самом деле, это просто пьяный»….
Чмокающие звуки смолкли прямо за его спиной. Мартин медленно развернулся, и из его рта вырвался короткий каркающий звук:
— Кр! Кр! — Ему хотелось позвать на помощь, но он не мог, все слова немедленно вылетели из его мозгов, оставив только это карканье, беспомощное и ничем не могущее помочь…
Желеобразные глаза уставились прямо на него, гипнотизируя, будто профессиональный экстрасенс незадачливого клиента. С одной лишь только разницей — их гипноз нес смерть…
Мальчик попятился назад, потом побежал, гулко шлепая кроссовками по мокрой от вечерней росы траве. Он мог слышать, что чудовище преследовало его, издавая звуки, напоминающие утробное ворчание. Оно двигалось гораздо быстрее, чем можно было ожидать от столь громоздкого существа.
«Его нет», — твердил про себя Мартин, задыхаясь, но не сбавляя скорости, все еще надеясь убежать от преследующей его живой смерти, но в глубине души уже зная, что это невозможно. — «Его нет. Его нет. Его нет, черт возьми, его нет!».
Однако поверить в его реальность пришлось, когда скользкие, но цепкие лапы схватили его. Мартин хотел такой смерти другому человеку, но не себе, никак не себе. Монстр убивал его, и это было не как в фильмах ужасов, когда сидишь в кинотеатре, жуешь попкорн и знаешь, что все, творящееся на экране — неправда. Нет, сейчас все было иначе…
Мальчик попытался вырваться, ощущая зловонное дыхание, обоволакивающее его с головы до ног. Острые когти вспороли ему живот, выпуская кишки наружу, боль пронзила его насквозь, потом постепенно затихла, и Мартин больше никогда ничего не узнал…
Тварь с довольным урчанием оторвала ему голову…
… Кровь была на траве, на скамейке, до которой Мартин не добежал буквально нескольких метров, на одежде мальчика; она сияла в лунном свете… Утром его обезглавленный труп обнаружит выгуливающая собаку женщина и, вопя от ужаса, убежит прочь…
На следующее утро Лаури пришел в школу невыспавшийся и злой. Еще больше его взбесил тот факт, что на каждом углу обсуждалась смерть брата Хайлинне и варьировались возможные варианты его причастия к этому. Как только он подходил, все разговоры замолкали, и ребята, которых он привык считать своими друзьями, начинали преувеличенно громко спорить о реальности получения школьной командой по хоккею первенства по городским соревнованиям. Илонену очень хотелось подойти к ним и сказать: «Чего вы шифруетесь? Я прекрасно знаю, что вы все считаете меня хладнокровным убийцей. Так скажите мне это прямо в лицо!». Да, он безумно хотел таким образом вызвать их на разговор об убийстве, но он прекрасно знал, что никто из них никогда не признается ему в своих истинных мыслях, а наоборот, начнет отговаривать и клясться в том, что уж он-то никогда не сомневался в его невиновности. Ложь… Сладкая ложь, приятная уху, но не душе, потому что Лаури видел их насквозь…
Хайлинне опоздала на первый урок и вбежала в класс, очаровательно раскрасневшаяся и запыхавшаяся. Лаури впился в нее взглядом и мгновенно вспомнил, что у них есть общее дело. Дело, которое было не очень приятным (и это мягко говоря), но могло бы их сблизить.
Мельком улыбнувшись ему, она села на свое место за первой партой и достала тетрадь. Дверь хлопнула еще раз, и все вскочили с мест: в класс зашел директор.
— Ребята, мне бы очень не хотелось отвлекать вас от занятий, — начал мистер Хайклазалми, — но дело важное и неотложное.
Страница
7 из 13
7 из 13
