Добавить в моё избранное
44 мин, 43 сек 1181
Фролов позволил себе закурить, отметив при этом, как предательски дрожат пальцы. Это разозлило его еще больше. Выбросив недокуренную сигарету, капитан торопливо забрался в служебный автомобиль и приказал водителю ехать в управление. Клокотавшая в нем ярость возрождала навязчивые картины изуродованного девичьего тела, и Фролов твердо пообещал себе сделать все от него возможное, чтобы положить конец похождениям неведомого монстра в человеческом обличье… Или хотя бы предотвратить очередное убийство.
Конечно, он не мог знать, как не могли знать и другие оперативники, которые тем летом были подключены к расследованию этой кровавой цепи, что развязка этой жестокой драмы пройдет без его участия. И все, что останется капитану Фролову, так это в минуты краткого отдыха, мысленно возвращаясь к этому загадочному делу, лениво поразмыслить над вопросом — который был обречен остаться без ответа — что же подтолкнуло неведомого убийцу к столь невыразимой жестокости?
… Затерянный в лабиринте городского массива двухэтажный многоквартирный дом вот уже как целый год пустовал. Когда-то выкрашенный в болезненный грязно-желтый цвет, он с каждым днем утрачивал свой первоначальный грим, медленно превращаясь в пыльную и серую бесформенную развалину. По странному жребию судьбы дом не подлежал сносу. Он был предоставлен самому себе. Кованая ограда высотой в два с лишним метра, а также буйно разросшиеся кусты надежно скрывали здание от постороннего взгляда. Делали его неприметным, безликим. Лишившись прежних хозяев, дом теперь давал кров лишь бездомным животным… и бездомным же людям, скатившимся на дно жизни.
Приближался рассвет. Одна за одной, с неуловимой грацией, принюхиваясь и прислушиваясь, на лужайке перед домом появилось шесть кошек. Казалось, они выслеживали кого-то или же сами чуяли незримого преследователя. Удостоверившись в том, что здесь им ничто не угрожает, четвероногие бродяги расположились на отдых и принялись не спеша приводить себя в порядок. Две из них расположились на каменном крыльце, две другие — на широком выступающем подоконнике. Последние из них, двухмесячные котята — трехцветная девочка и полосатый котик — затеяли шутливую борьбу в траве. Судя по всему, утренняя прохлада нисколько их не смущала.
Тем временем взрослые кошки не сводили зеленых глаз с фасада дома. Казалось, взгляд их проникал сквозь каменные стены и уходил в самое нутро старого дома. Что же они видели там? На первый взгляд животные казались безмятежными и сонными, однако навострившиеся кончики ушей и нервно подергивающиеся хвосты выдавали их внутреннее напряжение. Треугольные нежные носы быстро втягивали влажный утренний воздух. Кошки походили на окаменевших стражей, а может просто ожидали чего-то… или кого-то…
А может причиной их появления здесь послужила болезненная аура смерти, пульсирующая и багровая, что исходила из этого места. Аура, доступная исключительно чувствам древнейших животных…
И они не ошиблись. Именно здесь, в стенах молчаливого дома, в захламленном полуподвале, где уже круглый год стояла невыносимая сырость, нашел себе временное пристанище тот, на чьих руках была кровь четырех молоденьких девушек.
Свернувшись до состояния эмбриона на испятнанном матрасе, брошенном на бетонный пол, подтянув колени к груди, он был погружен в беспокойный сон. На самом деле это было неописуемое состояние между сном, явью и лихорадочным бредом. Между сном нынешним, явью, имевшей место быть ранее, и реальностью, творившейся непосредственно здесь и сейчас. Тончайшая грань, где мир снов и действительность судорожно переплетались в единое целое. И плодом этого соития были формы и образы, не имеющие названия на человеческом языке.
Судьбы сыграла с ним злую шутку. Поддерживаемый ее предательской дланью, он балансировал на тонкой грани между тем прогнившим стержнем, что олицетворял его человеческое начало и вопящей пучиной безумия, имевшей безграничную власть на его инстинктами. И ничего он не желал так страстно как окунуться в эту пучину, дать ей поглотить себя. Раствориться, растечься бесформенной субстанцией в вязком естестве этой бездны, превратиться в бесполое, бестелесное оно, навсегда лишиться способности мыслить… Избавиться наконец от ненавистного присутствия их.
Кошки… Проклятые кошки преследовали его неотступно. Сколько времени это уже продолжалось? Он не смог бы дать точный ответ. Число жизней, отобранных им, было его единственным хронометром. Не существовало такого убежища, тайника, где кошки не смогли бы достать его. Для них не существовало преград, расстояние не имело значения, так как они не относились к племени обычных кошачьих… Где бы он ни шел, ни скрывался, он слышал мягкие шаги, глухое урчание или мяуканье, легкое прикосновение невидимого хвоста… Видел неясные очертания гибких тел… Запах подвала также напоминал о них… Запах кошачьей шерсти, смешанный с тяжелым духом сырой земли… Земли, в которой он тогда…
Нет, нет, нет… Не думать об этом!
Конечно, он не мог знать, как не могли знать и другие оперативники, которые тем летом были подключены к расследованию этой кровавой цепи, что развязка этой жестокой драмы пройдет без его участия. И все, что останется капитану Фролову, так это в минуты краткого отдыха, мысленно возвращаясь к этому загадочному делу, лениво поразмыслить над вопросом — который был обречен остаться без ответа — что же подтолкнуло неведомого убийцу к столь невыразимой жестокости?
… Затерянный в лабиринте городского массива двухэтажный многоквартирный дом вот уже как целый год пустовал. Когда-то выкрашенный в болезненный грязно-желтый цвет, он с каждым днем утрачивал свой первоначальный грим, медленно превращаясь в пыльную и серую бесформенную развалину. По странному жребию судьбы дом не подлежал сносу. Он был предоставлен самому себе. Кованая ограда высотой в два с лишним метра, а также буйно разросшиеся кусты надежно скрывали здание от постороннего взгляда. Делали его неприметным, безликим. Лишившись прежних хозяев, дом теперь давал кров лишь бездомным животным… и бездомным же людям, скатившимся на дно жизни.
Приближался рассвет. Одна за одной, с неуловимой грацией, принюхиваясь и прислушиваясь, на лужайке перед домом появилось шесть кошек. Казалось, они выслеживали кого-то или же сами чуяли незримого преследователя. Удостоверившись в том, что здесь им ничто не угрожает, четвероногие бродяги расположились на отдых и принялись не спеша приводить себя в порядок. Две из них расположились на каменном крыльце, две другие — на широком выступающем подоконнике. Последние из них, двухмесячные котята — трехцветная девочка и полосатый котик — затеяли шутливую борьбу в траве. Судя по всему, утренняя прохлада нисколько их не смущала.
Тем временем взрослые кошки не сводили зеленых глаз с фасада дома. Казалось, взгляд их проникал сквозь каменные стены и уходил в самое нутро старого дома. Что же они видели там? На первый взгляд животные казались безмятежными и сонными, однако навострившиеся кончики ушей и нервно подергивающиеся хвосты выдавали их внутреннее напряжение. Треугольные нежные носы быстро втягивали влажный утренний воздух. Кошки походили на окаменевших стражей, а может просто ожидали чего-то… или кого-то…
А может причиной их появления здесь послужила болезненная аура смерти, пульсирующая и багровая, что исходила из этого места. Аура, доступная исключительно чувствам древнейших животных…
И они не ошиблись. Именно здесь, в стенах молчаливого дома, в захламленном полуподвале, где уже круглый год стояла невыносимая сырость, нашел себе временное пристанище тот, на чьих руках была кровь четырех молоденьких девушек.
Свернувшись до состояния эмбриона на испятнанном матрасе, брошенном на бетонный пол, подтянув колени к груди, он был погружен в беспокойный сон. На самом деле это было неописуемое состояние между сном, явью и лихорадочным бредом. Между сном нынешним, явью, имевшей место быть ранее, и реальностью, творившейся непосредственно здесь и сейчас. Тончайшая грань, где мир снов и действительность судорожно переплетались в единое целое. И плодом этого соития были формы и образы, не имеющие названия на человеческом языке.
Судьбы сыграла с ним злую шутку. Поддерживаемый ее предательской дланью, он балансировал на тонкой грани между тем прогнившим стержнем, что олицетворял его человеческое начало и вопящей пучиной безумия, имевшей безграничную власть на его инстинктами. И ничего он не желал так страстно как окунуться в эту пучину, дать ей поглотить себя. Раствориться, растечься бесформенной субстанцией в вязком естестве этой бездны, превратиться в бесполое, бестелесное оно, навсегда лишиться способности мыслить… Избавиться наконец от ненавистного присутствия их.
Кошки… Проклятые кошки преследовали его неотступно. Сколько времени это уже продолжалось? Он не смог бы дать точный ответ. Число жизней, отобранных им, было его единственным хронометром. Не существовало такого убежища, тайника, где кошки не смогли бы достать его. Для них не существовало преград, расстояние не имело значения, так как они не относились к племени обычных кошачьих… Где бы он ни шел, ни скрывался, он слышал мягкие шаги, глухое урчание или мяуканье, легкое прикосновение невидимого хвоста… Видел неясные очертания гибких тел… Запах подвала также напоминал о них… Запах кошачьей шерсти, смешанный с тяжелым духом сырой земли… Земли, в которой он тогда…
Нет, нет, нет… Не думать об этом!
Страница
6 из 14
6 из 14
