Чёрная невеста

В столе Петра Васильевича нашли несколько последних его стихотворений, датированных… Да, впрочем, какая разница, какими числами они датированы…

Э Р О Т О М А Н А М

Спасибо вам, друзья — эротоманы,

За ваши хулиганские романы,

За дерзкие фривольные поэмы,

За то, что вам плевать на все проблемы.

Спасибо вам за опусы хмельные,

За вирши, за маразмы голубые,

За то, что выше фунтов, евро, баксов

Вы цените публичные оргазмы.

Кричу вам, словно чукча из яранги:

Вы все, однако, словно сексо-танки;

Кропали б лучше хокку вы, однако.

Зачем на мир смотреть через клоаку?!

Однако я немного распалился;

Прошу простить, слегка погорячился.

Пардон и гран мерси вам за визиты!

Но помните, что все мы здесь — транзитом.

И чтобы не было мучительно и больно

За годы, прожитые сыто и довольно,

Я вас прошу — на землю опуститесь

И хоть детей немного постыдитесь.

Они ведь тоже ползают по полкам,

Где файлы перемешаны без толку;

Мечтают жизнь познать по интернету,

А вы им предлагаете — про это…

+++

Э Р О Т И К Е

Как мухи на слово эротика

Слетаются эротоманы.

Словесная порно — экзотика

Их взводит, призывно дурманит.

А дивное слово Поэзия

Для них не свежо и не ново;

Как будто из шприца магнезия,

Для них это чуждое слово.

Поэзия — вещь самоценная -

Парит над смердящей фразой;

С Саади и Авиценной

В сражении с порно — заразой.

Мой друг, словоблудия прелести,

Публичное обнажение -

Отнюдь не свидетельство зрелости,

А самоуничтожение.

Так выпьем во славу Поэзии!

Пусть строфы, как птицы взлетают,

Рубаи Хайяма пусть грезятся,

Газели Хафиза сверкают!

Стыдливой и пылкой Эротике,

В её поэтической связи,

От сердца — поменьше экзотики,

И не прилипало чтоб грязи!

+++

О, маленький вишнёвый рот,

О, сладострастье винограда!

Гроздей упругая награда,

И лона вожделенный плод.

Ночей шальных круговорот,

Сплетенье душ, соитье плоти,

Безумство трепетных мелодий,

Зовущий стон безстыдных нот…

О, маленький вишнёвый рот!

С изяществом игривой лани -

По грани предноябрьской рани -

Страстей пленительный исход.

Любви мучительный уход.

Судьба отсчитывает годы.

Но пусть бегут тебя невзгоды;

Цвети, цвети, вишнёвый рот!

+++

Друзья, не позвонив, — уходят.

Вся жизнь, как русская рулетка.

Судьба курок безстрастно взводит

И бьёт навскидку — кучно, метко.

От этих выстрелов двоится

Сознание. Двойным дуплетом,

По-македонски, бьёт по лицам -

Свинцом и славой, мглой и светом.

Поэт. Как ткань его ранима!

Толпа уж — эшафот сбивает.

Палач-Судьба неумолимо

В костре утрат сердца сжигает.

Ну, всё, абзац. И многоточье.

Нельзя рвать душу безконечно.

Мелькают, всуе, дни и ночи.

А память — девственна и вечна.

Цыганка-жизнь дорогу прочит.

Октябрь связи рвёт, так близко.

А чёрный ворон клюв свой точит

О чёрный крест у обелиска.

+++

Чуть знакомая женщина мне говорит о любви,

Ненароком изящно прическу свою поправляя.

Ветер пряди волос разметал по плечам, по груди.

Улыбнулась лукаво, власть свою надо мной проверяя.

Да, ты опытной хочешь казаться, искусной в любви;

Я ведь старше, и в этом тебе потакаю.

Ты чаруешь. Взывают открытые плечи твои;

Взгляд твой — море. Свой парус я в нём расправляю.

Я б Мадонной навеки оставил тебя на холсте,

Мне бы силу Да Винчи, мне б — длань Рафаэля!

Моны-Лизы улыбка — живая, в святой чистоте.

Но палитра пуста. И не спится вторую неделю.

Близкой ставшая женщина — всё о своём, о своём:

Что устала одна, что осталась лишь вера слепая.

Я с уходом всё медлю. Но играет будильник подъём.

А над домом кружит и зовёт перелётная стая.

По глади чистого листа

Скользит мой карандаш.

Вновь Август, вновь душа чиста,

Я вновь влюблен, я — Ваш.

Промчались годы с ветерком,

Как стая быстрых птиц.

И вот уж тянет холодком

От перемены лиц.

Ещё не слышен шум кулис,

И с Вами мы на сцене,

Где нищета.