Страшила

За свою недолгую жизнь Тошка уже достаточно насмотрелся на девичьи слёзы, так что на первый взгляд чего-то неординарного вроде как не произошло… Однако нет… Кое-что всё же случилось: он что-то почувствовал… по отношению к всхлипывающей Свете…

И это была вовсе не жалость.

Тошка запутался в незнакомых чувствах, понимая лишь одно: ему хочется к НЕЙ прикоснуться — просто так… Но он не посмел и собирался уже отойти… Не успел. Девочка сама чмокнула его в щёчку и убежала!

Тошка ничего не понял и ещё долго тёр дрожащими пальчиками горящее лицо…

Они нашли папу на улице, у самого перрона, возле продовольственной палатки; он раскраснелся и, со слов мамы, «сиял как самовар». Тошка посмеялся вместе с родителями. Однако мамин смех тут же трансформировался в недовольное фырканье… Это всё из-за папиного пакета-маечки, в котором побрякивало и зеленело. Папа посмеялся над мамой, как «действительно ничего не знающий партизан над сворой пытающих его фашистов», — это мама сама тут же отмочила, на что тот самый партизан ещё убедительнее загремел своим пакетиком.

Скотопоезд по обыкновению опаздывал, и Тошке пришлось терпеть очередные наскоки родителей друг на друга — отходить ему не позволялось, хотя жирные галки, с трудом вылезающие из мусорных бачков, так и манили… Откуда-то со стороны вокзала прискакала трёхногая дворняга — та самая, из-за которой случился пищевой КАЗУС с мамой… Недолго думая, пёс с крейсерской скоростью прошмыгнул перед самым носом надсадно дудящего товарняка и накинулся на мусорных обитателей, чем приведя последних в состояние откровенной паники!

Папа отметил, что таким вот образом можно остаться без третьей лапы, на что мама тут же покрутила пальцем у виска и попросила папу дыхнуть… Папа смутился и деловито покачал головой: мол, не дождёшься.

Тошка забыл про пса, поезд и галок и теперь уже в открытую ржал над родителями, не заботясь о последствиях.

Папа подмигнул, а мама вконец обиделась. Напоследок она заявила, что им двоим место в цирке, потому что подобный КЛОУНИЗМ уже не излечить — с диагнозом можно только смириться и жить в соответствующих условиях!

В РЕЗЕРВАЦИИ.

Откуда не возьмись, прискакала дворняга и принялась вертеться у ног мамы. Мама естественно завизжала, опасаясь не то чтобы клыков и когтей, а скорее уж обычного соприкосновения с всклокоченной шерстью. Папа посмеялся и сказал, что пёсик так просто играет и опасаться нечего. Мама обозвала папу бездушным СНОБОМ и тут же добавила, что это тоже неизлечимо… Она уже не обращала особого внимания на деликатно присевшего рядом пса, который, казалось, растворился за пеленой негодования и мог сколько угодно попрошайничать, нетерпеливо стуча облезлым хвостом по перрону…

Как-то, ни с того ни с сего, мама переключилась с папы на Тошку, начала причитать о том, кто из него вырастет с таким-то папой, которому и самому до сих пор нужно шортики с гольфами надевать и держать подальше от вилок, чтобы он не додумался засунуть их в розетку!

В общем, ЗАКИПЕЛА — как говаривал папа, в такие вот моменты, когда мама, в порыве чувств, отключалась от реальности, морально изничтожая всех и вся! Её даже не смущал грохот от проходящего по соседнему пути поезда. Даже, вроде как, наоборот, придавал всей своей мощью дополнительных сил!

Тошка ничего не слышал. Он лишь старался укрыться от порывов ветра, задувающих из-под колёс, и широко улыбался.

А чего? Весна всё-таки!

Павлик выразительно кивнул, будто спрашивая, чего делать дальше…

Тошка пожал плечами и осторожно выглянул из-за плеча товарища — друзьями они стали чуть позже. Прислушался. Ничего не услышал. Снова пожал плечами.

Тошка чувствовал, что с той стороны что-то притаилось… Просто так, на уровне примитивных инстинктов.

Павлик как-то странно улыбнулся — не так как всегда! — и поманил за собой в темноту.

Тошка сглотнул комок трепещущего страха и неуверенно шагнул вперёд, словно баран на скотобойню. А чего делать? Не выставлять же на всеобщее обозрение собственную трусость!

Павлик снова прикоснулся к дверям, поморщился и попытался смахнуть с пальцев приставучую паутину. Тошка замер сзади, превратившись в слух. Снова ничего… Или всё же что-то есть?

Точно! Что-то пощёлкивает. Размеренно так, не спеша, будто секундная стрелка часов, — тик-так, тик-так, тик-так…

ТАК-ТАК… ТАК-ТАК… ТАК-ТАК…

Вот именно! ТАК-ТАК! — будто с той стороны, из глубин подземелья, по осыпающимся ступенькам лезет злобное ОНО, терпеливо потирает руками и повторяет одно и то же: «ТАК-ТАК, КТО ЖЕ ЭТО К НАМ ПОЖАЛОВАЛ? ТАК-ТАК…

Тошка почувствовал самый настоящий ужас — тут уж не до приличий, устоять бы хоть на ногах!

Внезапно он вспомнил тупорылую привычку Клавдии Петровны, за которую она вечно огребала от директора и завучей, — совсем как Тошка за свои идеи и цитаты, от родителей!