Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19087
Справедливости ради, надо отметить: Чжан думал очень долго — никак не меньше пяти минут.
Он доподлинно знал, что не умрет от этого: люди, добровольно вручившие свою душу тому, кто… такие люди обычно доживают до весьма преклонных лет — нечистой силе нужны слуги на земле. Но как это ужасно — оказаться во власти темных сил! Может быть, разбогатеешь, но богатство не будет радовать, жениться — вот, к примеру, на такой красавице, как Чжан — тоже нельзя: погубишь ее… Отныне придется жить одному, не иметь ни друзей, ни родственников и знать, что всем, кто сделается тебе близок, ты принесешь несчастья, может быть, смерть. Но, с другой стороны… родственников ведь у него и так нет — даже неродная бабка умерла в провинции месяц назад, а жениться… да больно надо! Если есть деньги — тебя и без женитьбы полюбит любая женщина — он уже знает это: не маленький! А деньги — как они могут не радовать? Иди куда хочешь, делай что хочешь, езди на собственном автомобиле — правда, такую машину, как эта, он бы себе не купил — она вроде игрушки для богатых дамочек — а вот от новенького спортивного «Ягуара» (пару раз видел такой в городе) не отказался бы уж точно. Чжан представил, что, если он сейчас не захочет спасти молоденькую богачку, придется выбираться из машины и уходить восвояси… а за комнату не плачено вторую неделю, и за учебу тоже не плачено, и где достать хоть немного денег — непонятно. Да это даже ладно, пусть…
Главное — что дальше? Чжан ведь талантливый маг — и должен заниматься магией — делать что-то другое он не хочет и не умеет. Сейчас ему необходим этот чертов диплом мага: без него он будет выглядеть в глазах общества шарлатаном, несмотря на все свои сверхъестественные способности. Маг без диплома — фантом, обманщик, он смотрится, по меньшей мере, дико! Ну, ладно, предположим, найдет он каким-то чудом деньги и получит диплом — а что толку? Без средств, без связей своего салона не открыть — ясно даже сумасшедшему. Значит, грядет неминуемое возвращение в провинцию, дурная слава, нищета, смерть в безвестности… И ведь его все равно считают слугой бесов — давно, еще с детства, — что, в самом деле, может измениться в худшую сторону? В этот момент через опущенное стекло машины донесся нежный, сводящий с ума запах жареных оладьев из ячменной муки — должно быть, где-то поблизости находилась харчевня. Как давно он не ел таких вот оладьев — ароматных, пропитанных маслом, с твердой корочкой по бокам! Этот запах и сделался последним аргументом, окончательно сломившим волю юноши. Он решительно повернулся к Чжан:
— Я помогу Вам… — (Она радостно посмотрела ему в зрачки). Чжан перевел дыхание (теперь он имел на это полное право).
— Помогу… Но имейте в виду: я сам заплачу за это очень высокую цену. Слушайте меня внимательно……
Петер Хайнен, первым обнаруживший, что с освобожденной от земли армией не все в порядке, всю жизнь считал себя удачливым человеком, хотя никто из окружающих не подумал бы о том, что он так считает. Стать археологом он решил еще задолго до школы — перерыл в поисках драгоценных камней добрую половину клумб в мюнхенском дворе!— но, так вышло, что осуществил свою мечту уже почти тридцатилетним — раньше не получилось. Разумеется, сразу после школы он поступил на ускоренные курсы археологов при местном, только что созданном университете ( тогда была мода на все ускоренное!), а затем, уже не спеша, окончил и сам университет, но в «степи» (то есть, на раскопки) попал спустя долгих восемь лет. Сперва помешала связанная с давней военной контузией, долгая болезнь матери, требующая почти круглосуточного его присутствия. Затем — более скоротечная, но не менее изматывающая болезнь жены.
Последним помешал Томас — он остался на овдовевших, исхудавших от постоянного недосыпания, руках отца четырехлетним запущенным ребенком, привыкшим к нерегулярной еде и регулярным подзатыльникам — во время болезни бабушки, а затем — матери, никому не было до него дела. Конечно, проще простого было бы сдать мальчишку на ценное хранение каким-нибудь родственникам, а самому отправиться, наконец, в долгожданные «степи» — вычеркнуть из памяти все, что было, может быть, приглядеть в экспедиции хорошенькую медсестричку или молодую научную сотрудницу, начать новую жизнь. Но родственники за эти годы, проведенные у кроватей умирающих, куда-то рассеялись, прежняя жизнь постоянно напоминала о себе — неоправданной тоской, частыми мыслями о смерти, о ненужности всего-всего… Но это было не главное. Главной причиной все-таки был сын — грубый, неуправляемый мальчик, его мальчик с белыми, растрепанными волосами и упрямым, всегда исцарапанным подбородком. Петер промучился с ним еще два года, но затем, когда пришло неожиданное письмо от знакомого археолога — профессора Вибе — о той предполагаемой находке на юге Хакасии, не выдержал. Он взял Томаса и уехал в Хакасские степи — сперва на месяц, потом еще на четыре.
Он доподлинно знал, что не умрет от этого: люди, добровольно вручившие свою душу тому, кто… такие люди обычно доживают до весьма преклонных лет — нечистой силе нужны слуги на земле. Но как это ужасно — оказаться во власти темных сил! Может быть, разбогатеешь, но богатство не будет радовать, жениться — вот, к примеру, на такой красавице, как Чжан — тоже нельзя: погубишь ее… Отныне придется жить одному, не иметь ни друзей, ни родственников и знать, что всем, кто сделается тебе близок, ты принесешь несчастья, может быть, смерть. Но, с другой стороны… родственников ведь у него и так нет — даже неродная бабка умерла в провинции месяц назад, а жениться… да больно надо! Если есть деньги — тебя и без женитьбы полюбит любая женщина — он уже знает это: не маленький! А деньги — как они могут не радовать? Иди куда хочешь, делай что хочешь, езди на собственном автомобиле — правда, такую машину, как эта, он бы себе не купил — она вроде игрушки для богатых дамочек — а вот от новенького спортивного «Ягуара» (пару раз видел такой в городе) не отказался бы уж точно. Чжан представил, что, если он сейчас не захочет спасти молоденькую богачку, придется выбираться из машины и уходить восвояси… а за комнату не плачено вторую неделю, и за учебу тоже не плачено, и где достать хоть немного денег — непонятно. Да это даже ладно, пусть…
Главное — что дальше? Чжан ведь талантливый маг — и должен заниматься магией — делать что-то другое он не хочет и не умеет. Сейчас ему необходим этот чертов диплом мага: без него он будет выглядеть в глазах общества шарлатаном, несмотря на все свои сверхъестественные способности. Маг без диплома — фантом, обманщик, он смотрится, по меньшей мере, дико! Ну, ладно, предположим, найдет он каким-то чудом деньги и получит диплом — а что толку? Без средств, без связей своего салона не открыть — ясно даже сумасшедшему. Значит, грядет неминуемое возвращение в провинцию, дурная слава, нищета, смерть в безвестности… И ведь его все равно считают слугой бесов — давно, еще с детства, — что, в самом деле, может измениться в худшую сторону? В этот момент через опущенное стекло машины донесся нежный, сводящий с ума запах жареных оладьев из ячменной муки — должно быть, где-то поблизости находилась харчевня. Как давно он не ел таких вот оладьев — ароматных, пропитанных маслом, с твердой корочкой по бокам! Этот запах и сделался последним аргументом, окончательно сломившим волю юноши. Он решительно повернулся к Чжан:
— Я помогу Вам… — (Она радостно посмотрела ему в зрачки). Чжан перевел дыхание (теперь он имел на это полное право).
— Помогу… Но имейте в виду: я сам заплачу за это очень высокую цену. Слушайте меня внимательно……
Петер Хайнен, первым обнаруживший, что с освобожденной от земли армией не все в порядке, всю жизнь считал себя удачливым человеком, хотя никто из окружающих не подумал бы о том, что он так считает. Стать археологом он решил еще задолго до школы — перерыл в поисках драгоценных камней добрую половину клумб в мюнхенском дворе!— но, так вышло, что осуществил свою мечту уже почти тридцатилетним — раньше не получилось. Разумеется, сразу после школы он поступил на ускоренные курсы археологов при местном, только что созданном университете ( тогда была мода на все ускоренное!), а затем, уже не спеша, окончил и сам университет, но в «степи» (то есть, на раскопки) попал спустя долгих восемь лет. Сперва помешала связанная с давней военной контузией, долгая болезнь матери, требующая почти круглосуточного его присутствия. Затем — более скоротечная, но не менее изматывающая болезнь жены.
Последним помешал Томас — он остался на овдовевших, исхудавших от постоянного недосыпания, руках отца четырехлетним запущенным ребенком, привыкшим к нерегулярной еде и регулярным подзатыльникам — во время болезни бабушки, а затем — матери, никому не было до него дела. Конечно, проще простого было бы сдать мальчишку на ценное хранение каким-нибудь родственникам, а самому отправиться, наконец, в долгожданные «степи» — вычеркнуть из памяти все, что было, может быть, приглядеть в экспедиции хорошенькую медсестричку или молодую научную сотрудницу, начать новую жизнь. Но родственники за эти годы, проведенные у кроватей умирающих, куда-то рассеялись, прежняя жизнь постоянно напоминала о себе — неоправданной тоской, частыми мыслями о смерти, о ненужности всего-всего… Но это было не главное. Главной причиной все-таки был сын — грубый, неуправляемый мальчик, его мальчик с белыми, растрепанными волосами и упрямым, всегда исцарапанным подбородком. Петер промучился с ним еще два года, но затем, когда пришло неожиданное письмо от знакомого археолога — профессора Вибе — о той предполагаемой находке на юге Хакасии, не выдержал. Он взял Томаса и уехал в Хакасские степи — сперва на месяц, потом еще на четыре.
Страница
10 из 113
10 из 113
